– Но что мы будем делать, когда он окажется на берегу? – с сомнением в голосе спросил Брендан. – Пригласить его на вечеринку и потом оставить у нас ночевать? Сыграем в «Твистер», приготовим попкорн в микроволновке и потом будем делиться самыми сокровенными тайнами?

– Мы могли бы взять его в школу! – воскликнула Элеонора, совершенно не замечая сарказма в словах брата.

Брендан представил себе, как Жирный Джаггер покатает между подушечками большого и указательного пальцев школьного задиру, Скотта Калурио, и затем швырнет его о стену школьного здания.

– Это было бы круто, – признал Брендан. – К тому же Жирному Джаггеру не было бы равных в лакроссе.

Корделия посмотрела на Элеонору и Брендана, но, прежде чем они успели что-то сказать, разговор прервала их мама.

– Дети, я должна вам еще кое-что сказать, – с тревожным видом сказала миссис Уолкер. – Нам придется нелегко, но это к лучшему. Именно поэтому нам надо переехать на новое место именно сегодня, а не завтра.

Дети остановились и с нетерпением ждали, что еще скажет их мама.

– Я знаю, вам будет тяжело. Мне уже тяжело, – медленно проговорила усталая миссис Уолкер и обвела детей покрасневшими глазами. – Завтра утром папа уедет на несколько дней или даже недель лечиться от пристрастия к азартным играм.

– Подожди, а что, отец пристрастился к азартным играм? – спросила Корделия и сразу же почувствовала себя виноватой: первая ее мысль была о том, как эта новость коснется ее – что подумают окружающие? Узнают ли в престижных колледжах, куда она собиралась поступать, что ее отец лечился от игровой зависимости? Корделия всегда думала о будущем, делала все «правильно» и пыталась быть лучшей. И теперь после того, что сказала мама, ее будущее оказалось под угрозой. Попадают ли дети, отцы которых страдают от игровой зависимости, в такие университеты, как Гарвардский, Йельский или Стэнфордский?

– Папа уезжает? – спросила Элеонора прерывающимся голосом. Мысль о возможности потерять в один вечер и Жирного Джаггера, и отца казалась ей невыносимой.

– Не волнуйся, малыш, – сказала миссис Уолкер, обнимая Элеонору и пытаясь улыбнуться. – Это ненадолго, и мы сможем поехать к нему в выходные. И когда он вернется, все станет гораздо лучше. Обещаю. Вы, дети, сильные и независимые. Вы всегда были такими. Знаю, вы… вместе мы пройдем через это.

– Но чем мы будем зарабатывать деньги? – спросил Брендан.

– Брендан! – воскликнула миссис Уолкер, осуждающе глядя на сына. – Это и все, о чем ты сейчас думаешь?

Брендан растерялся, но отрицательно покачал головой, устыдившись, что больше думает о финансовом положении семьи, чем о душевном здоровье своего отца.

Разумеется, оставалась добытая в книжном мире карта, на которой красным крестиком было помечено место, где хранились нацистские сокровища. Место это находилось в Европе, которая, как в последний раз выяснил Брендан, располагалась далеко от Сан-Франциско. К тому же дети не знали, существуют ли эти сокровища и в реальном мире, а не только в одной из книг Денвера Кристоффа.

– В настоящее время я вполне способна позаботиться о нашей семье, – продолжала миссис Уолкер, стараясь говорить уверенно. – Именно поэтому завтра я выхожу на работу в отдел обуви в одном из универсальных магазинов сети «Мейси».

Еще несколько недель назад семья Уолкеров жила в красивом доме, выстроенном в викторианском стиле, выходившем окнами на мост «Золотые ворота», и имела на счету в банке десять миллионов долларов.