— Что еще за Рыжий Ром? — Рэй раскачивался на стуле, возясь с диктофоном. Волосы постоянно падали ему на глаза.

— Знаменитый скакун, — пояснил Леон. — Много раз выигрывал скачки за Кубок нации. Несмотря на то, что у него фигура как у Дэга Вуда.

— Определенно как у Рыжего Рома, — продолжал Терри. — Я хорошо разглядел. Мы стояли у светофора, представляете? Только я и Дэг, вдвоем, посреди ночи. Он расспрашивал меня о Лондоне — насколько хороши новые группы, поймет ли его аудитория… И тут рядом с нами на красный останавливается «фольксваген-жук». И Дэг расстегивает ширинку, разматывает свой… и затем… мочится из своего шланга на этого «жука». — Терри покачал головой. Он все еще не мог поверить. Дэг совершил этот возмутительный поступок так непринужденно и расслабленно, что Терри не мог понять зачем — то ли чтобы шокировать его, то ли он на самом деле был настолько разнузданным. — Никогда не забуду, как смотрел на него водитель.

Мисти соскользнула со стола, отдала салют и, приподняв бровь, вышла из комнаты. У нее было выражение лица женщины, прожившей двадцать пять лет в браке, которой нравились все эти истории, но она уже не раз слышала их прежде: Дэг принимает кокаин, пока из ушей кровь не польется, Дэг доводит до слез женщину-репортера, Дэг трахает девочек-подростков по две зараз, пользуясь временным отсутствием своей девушки.

В характере Дэга были черты, от которых Терри просто коробило, — жестокость, ненасытность и склонность к изменам, пристрастие к сильным наркотикам — все лондонцы в возрасте до двадцати пяти считали, что кокаин — это химический эквивалент стрижки перьями. Но, сродни всем рок-звездам, с которыми Терри доводилось общаться, Дэг был ужасно обольстителен.

Дэг из шкуры вон лез, чтобы ему понравиться. Он подарил Терри собрание писем Ван Гога к его брату Тео. Это собрание в свое время подарил Дэгу Дэвид Боуи — о чем свидетельствовала аккуратная надпись на обложке. Дэг позаимствовал инструменты у джаз-бэнда в одном из баров Западного Берлина, чтобы исполнить для Терри несколько своих хитовых композиций. И наконец, он показал ему свой выдающийся пенис. И Терри проникся к нему симпатией.

В самом деле, Дэг так полюбился Терри, что ни в своем очерке, ни в рассказах тот не стал упоминать одну немаловажную деталь. Дэг выглядел старым.

По-настоящему старым. Кошмарно старым! Вообразите себе Рипа Ван Винкля в роли порнозвезды, и вы получите яркое представление о Дэге Вуде и его внешнем виде.

Терри настолько преклонялся перед Дэгом, так отчаянно нахваливал этого человека, чье имя упоминали все новые коллективы в ряду тех, кто оказал наиболее значительное влияние на их творчество. Терри так старался быть ему другом, что у него просто не хватало смелости признать, насколько древним выглядел Дэг.

Его тело — которое Дэг демонстрировал при первом представившемся случае, привычным жестом срывая с себя футболку не только на сцене, но и на пресс-конференциях, репетициях и в гостиничном ресторане за завтраком, — было по-прежнему в отличной форме, стройное и накачанное, как у атлета Чарльза Атласа на задней стороне обложки комиксов «Марвел».

Но десять тысяч ночей разврата наложили свой отпечаток на его лицо, изборожденное морщинами. Дэг напоминал Дориана Грея в серебристых парчовых штанах и с выкрашенными в белый цвет волосами. Дэг походил на усопшего бодибилдера. Но Терри промолчал об этом. Потому что это не вписывалось в его рассказ.

В дверном проходе неожиданно появился редактор «Газеты». Кевину Уайту было двадцать девять — и в нем по-прежнему жил авангардист до мозга костей. Единственный человек во всей редакции, который приходил на работу в костюме, Уайт был высоким, хорошо сложенным мужчиной с челкой-шторками.