Но никто ведь не приставлял дуло к ее лицу? Нет — если сегодня что-то и поднесут к ее лицу, это будет далеко не дулом, подумал Терри. Он сел на заднее сиденье последней машины. Женщина — Криста — улыбнулась ему той же ничего не выражающей и непринужденной улыбкой, которой улыбалась в Берлине, механической, как у стюардессы, милой улыбкой, слегка натянутой и лишен- ной всей своей естественной красоты от слишком частого притворства.

Менеджер Дэга, с белыми волосами в стиле Уорхола, — мужчина лет пятидесяти, никак не меньше, сидел рядом с водителем в фуражке. Не оборачиваясь, блондин пролаял что-то по-немецки, и Криста засмеялась. Терри все это не нравилось — ни старик, которому было известно явно больше, чем ему, ни язык, которого он не понимал, ни то, что, как он полагал, было шуткой в его адрес. А еще Терри только что упустил свою девушку. Последнее нравилось ему меньше всего.

И тут он ощутил на своем бедре ловкие женские пальцы.

И машина тронулась.

7

Под землей хороших мест не бывает в принципе. Но хуже, чем метро, сложно придумать.

«Спиды» оставили Рэя в состоянии мандража, он ощущал каждое нервное окончание на своем теле. Его то и дело бросало в пот, он отчаянно боролся со все учащающимися приступами клаустрофобии и, как одержимый, вставлял и вынимал кассету из диктофона Терри.

Не самое лучшее время для прогулки по Пикадилли. Снова и снова Рэй лихорадочно убеждался в том, что красная лампочка под надписью «запись» загорается как положено, что с диктофоном все в порядке и, когда наступит время, на пленку впишется каждое слово Джона Леннона. Если, конечно, время вообще наступит. Рэй изо всех сил пытался подавить растущее чувство ужаса. Это всего лишь побочное действие наркотика, уверял он себя. «Спиды» всегда сказывались на его самочувствии именно таким образом — сначала гостя тепло встречали, а позже под белы рученьки выталкивали из окна.

Когда в том полуразрушенном доме они с друзьями смотрели на мерцающие в отдалении огни, а над ними бушевала гроза, по венам Рэя растекалось чувство необъяснимого восторга. Но co временем эйфория иссякла, а на смену ей пришла ноющая тревога. Ему хотелось заплакать. Все казалось ему спутанным и размытым. Включая себя.

Вагоны метро громыхали к западу, битком набитые орущими офисными работниками, неизменными атрибутами которых были костюмы в стиле «Тейксикс», прически а-ля «Глиттер-бэнд» и вонь освежителя изо рта. От шума, запахов и близости всей этой разноперой толпы у Рэя раскалывалась голова.

Конторские служащие съезжали по эскалаторам на центральные станции метро и садились в поезд, который уносил их домой. А Рэю еще многое предстояло сделать. Сконцентрируйся, сконцентрируйся. Каков план, Рэй? Плана не было. Облизнув губы, высохшие, как пустыня Гоби, Рэй вдруг понял, что не может в таком состоянии брать интервью у Джона Леннона. Брать интервью? Ха! Он даже не может найти его!

Спускаясь в метро, Рэй подумывал нагрянуть в гостиницу «Бланш» и ждать Джона в холле. Гостиница «Бланш», которая находилась прямо за Марбл-Арч, была одним из возможных вариантов местонахождения звезды — приезжающие в Лондон американские музыканты почти всегда останавливались именно там. Тысячи ковбойских сапог прошли по коврам гостиничного холла, сотни коллективов понежились в ауре декадентской роскоши, десятки журналистов из «Нью мюзикл экспресс», «Звуков». «Мелоди мейкера» и «Газеты» наведывались сюда с блокнотами в руках, мечтами о достойных цитатах и бесплатном кокаине. К семнадцати годам Рэй был знаком с холлом этой гостиницы лучше, чем с колледжем-шестилеткой, который формально все еще посещал.