«Но сейчас, — пела Орэнна, — мир должен вернуться к своему началу. Лаханна поклонится Слаолу и он вернётся, а на земле закончатся страдания. Больше не будет зимы, не будет горестей, потому что Слаол займёт достойное его место, а умершие уйдут к Слаолу вместо Лаханны, и будут блаженствовать в его бесконечном сиянии. — Голос Орэнны был слабым и пришёптывающим, и казался исходящим из камней от неземного существа. — Мы будем жить в сиянии Слаола, — пела она, — и пользоваться его покровительством». При этих словах тень самой высокой арки дотянулась до Камня Солнца. А Слаол, ослепительный, устрашающий и огромный, висел прямо над своим храмом. Становилось прохладно, и первые дуновения ночного ветра относили в сторону дым от костров.

«Слаол даритель жизни, — пела Орэнна, — единственный даритель жизни, и он вернёт нам жизнь, если мы отдадим жизнь ему». Тень поползла вверх по Камню Солнца. Вся земля между этим камнем и храмом теперь была погружена в темноту, а остальная часть холма зеленела под последним светом уходящего года. «Сегодня вечером, — пела Орэнна, — мы отдадим Слаолу земную невесту, и он вернёт её нам».

Сабан не сразу осознал смысл этих слов и понял назначение Лэллик. То же самое назначение, которое Орэнна избежала в Храме Моря в Сэрмэннине, и он понял, что его клятва возвращена ему таким кровавым образом.

— Нет! — закричал Сабан, нарушив торжественно мрачное безмолвие. Один из копьеносцев ударил его по голове древком копья. Он повалил Сабана на землю, а другой прижал свой клинок к шее Сабана. Камабан даже не обернулся на шум, не пошевелилась и Лэллик. Орэнна спокойно продолжала.

«Мы отдадим невесту солнцу, — пела Орэнна, — и мы увидим, что она возвращается к нам живой, и мы узнаем, что бог услышал нас, что он любит нас, и что отныне всё будет хорошо. — Мёртвые вернутся, — пела Орэнна, — мёртвые будут танцевать, а когда невеста вернётся к жизни, больше не будет слёз по ночам, не будет горестных рыданий, потому что люди будут жить вместе с богами и станут похожими на них». Сабан боролся, пытаясь подняться, но оба копьеносца крепко удерживали его. Он увидел, что солнце уже спряталось за самой высокой аркой и ярко освещает всю внешнюю часть храма.

Камабан повернулся к Лэллик. Он улыбнулся ей. Он вытащил руки из-под своего плаща с белыми перьями и нежно развязал тесьму на горловине её рубахи. Она подрагивала, и тихонько хныкала.

— Ты отправишься в путешествие, — успокоил её Камабан, — но это будет не долгое путешествие. Ты поприветствуешь Слаола лицом к лицу и принесёшь его приветствие обратно к нам.

Она кивнула, и Камабан стянул рубаху с её плеч и уронил на землю. Её белое обнажённое тело трепетало на фоне серого Камня Солнца.

— Он приближается, — прошептал Камабан, и вытащил из-под своего плаща бронзовый нож с деревянной рукоятью, украшенной множеством мелких золотых гвоздиков. — Он приближается, — повторил Камабан и вполоборота повернулся к камням, и в это мгновение солнце пронзило самую высокую арку храма, направив остриё блестящего света на камень солнца. Луч света — узкий, сильный и яркий — скользнул над камнем-перекладиной дальнего края Небесного Круга, прошёл сквозь самую высокую арку и под ближайшей перекладиной, и упал на Лэллик, дрожащую под занесённым над ней ножом.