— Куда подевался этот шутник? — донесся сквозь шум двигателя нетерпеливый голос водителя.

— Здесь я, внизу, — прохрипел Мирр. — Помогите же кто-нибудь!

— Люди просят остановиться, а потом оказывается, что им не нужно никуда ехать! — ворчал водитель. — Уж не знаю, что это такое, новая мода, что ли?

Зашипели закрываемые двери, автобус покатился вперед, и заднее колесо слегка погладило макушку Мирра. Он уже поздравлял себя, что избежал, по крайней мере, смерти в луже крови, но тут какой-то выступ на бампере зацепил его за ребра и протащил добрый десяток метров, прежде чем оставить в виде неопрятной кучи на середине дороги.

Держась за бок, Мирр с трудом поднялся на ноги и долго проклинал удаляющийся автобус. Когда огни исчезли за поворотом, он посмотрел, наконец, на самого себя и пришел в ужас — его куртка и брюки, безукоризненно чистые всего минуту назад, покрылись пятнами какой-то липкой дряни и порвались во многих местах. Мирр истерично захихикал, но вовремя опомнился и прихлопнул рот ладонью.

— Будь я проклят, если позволю ничтожной случайности остановить себя! — громко объявил он заснеженному пейзажу. — Я хозяин своей судьбы!

Оценив свое физическое состояние, Мирр обнаружил, что все еще может передвигаться, хотя в дополнение к контуженной челюсти обзавелся огромной шишкой на затылке и при каждом вздохе испытывал резкую боль — по крайней мере одно ребро оказалось сломанным. Ехать общественным транспортом, ввиду состояния костюма, Мирр уже не мог, но денег должно было хватить, чтобы добраться до Портербурга на такси и пристроиться в приличный отель. После душа и хорошего ночного сна, сказал себе Мирр, я буду как новенький. Главное — найти телефон, а там все пойдет само собой. Обернувшись покрепче обрывками куртки, Мирр в очередной раз выступил на поиски ближайшего поселения, которое — несмотря на близость географическую — казалось ему теперь таким же недостижимым, как Шангри-Ла.

Через двадцать минут он прошел мимо вывески: «ХАРВИЛЛ, 347 жителей» и захромал по единственной главной улице в поисках телефонной будки.

Несмотря на довольно ранний еще час, улица была пустынна, и тот факт, что найденная, наконец, будка была не только занята, но около нее топтался еще один потенциальный абонент, вызвал сильное раздражение Мирра. Напомнив себе, что к столь ничтожным неудобствам следует относиться философски, Мирр занял очередь, надеясь, что его внешний вид не вызовет комментариев. Скоро он понял, что волноваться на этот счет нечего: рыжий верзила впереди даже не глянул на него — он был полностью занят тем, что стучал кулаком в дверь будки, выкрикивая оскорбления по адресу звонившего. Мирру показалось, что рыжий ждет уже давно и, не обладая так тяжко доставшимся самому Мирру стоицизмом, достиг состояния, близкого к апоплексическому удару. Он метался от окна к окну, ожесточенно жестикулируя, но смутно различимый обитатель будки каждый раз отражал нападки, поворачиваясь к нему спиной, как это делали люди в телефонных будках еще до всемирного потопа.

Мирр наблюдал эту маленькую драму с олимпийским спокойствием, размышляя о том, как мало надо смертному, чтобы потерять безмятежность души. Он подумывал, не просветить ли рыжего, поведав ему о бедах настоящих, но тот выдал невероятный по степени богохульства взрыв ругательств, перебежал улицу и скрылся между домами. Почти тут же человек в будке закончил разговор, вышел, вежливо кивнул Мирру и скрылся в ночи, оставив телефон в его безраздельном владении.