– Никогда не увлекался лингвистикой. – Я пожал плечами, налил еще по одной и зажег сигарету. – Вы к чему ведете, Вениамин Борисович?

    – К тому, что все наши изобретения были придуманы задолго до появления информационно-техногенной цивилизации. Подумай о титанической разнице между стреляющей каменными ядрами бомбардой и сверхсовременным плазменным орудием. Но именуются они одинаково: «пушка» и предназначены для одной цели, разрушения и уничтожения. Да что там пушки с поездами! Залезая в холодильник за пивом, ты не думаешь, что погреба-ледники для хранения продуктов использовались еще в бронзовом веке! Никто не спорит, высокотехнологичное устройство и примитивная пещерка или яма, заполненная ледяными глыбами, на которых лежат окровавленные тушки убитых из лука зайцев, слишком далеко ушли друг от друга, но принцип один – закрытая холодная камера, обеспечивающая сохранность пищи. Или вот, например, лифт: в чем его принципиальные отличия от сколоченной из дерева платформы на веревках и блоках, с помощью которой можно было забраться на крепостную стену? Список бесконечен.

    – Очень интересно, – вежливо сказал я, теряясь в догадках, отчего Гильгоф завел этот непонятный разговор. – И все-таки…

    – Ничего не меняется, – перебил доктор. – Ни-че-го! Все, что мы видим вокруг себя, было создано давным-давно. За очень редкими исключениями. То же самое и с образом мыслей человека. Вернее, архаичность техники является следствием архаичности мышления.

    – Ага, кажется понимаю. – Я кивнул. – Как говорил один из философов прошлого, «бытие определяет сознание»: благодаря определенным условиям окружающей среды мы не можем думать иначе, чем так, как это делали тысячи поколений предков. Согласитесь, что если под рукой не окажется погреба или холодильника, еда испортится, а вам придется или вновь топать на охоту, или опять тратить деньги в магазине. И то и другое – неудобно и накладно. Кроме того, холодное пиво приятнее теплого. Нет?

    – Логично. – Гильгоф вздохнул. – Я, собственно, вот о чем: выработанные веками стереотипы мышления, отражающиеся во всем сущем – языке, линии поведения индивидуума, общественном сознании и так далее, – однажды приведут цивилизацию к окончательному и бесповоротному кризису, если не к гибели. Появятся какие-нибудь инопланетные конкуренты с более гибким восприятием мира… Впрочем, почему «появятся»? Уже появились, если таковыми считать Чужаков с Гермеса! И тогда мы исчезнем, вместе с поездами, пушками и холодильниками, будь они старинными или самыми продвинутыми…

    – Ваши Чужаки, доктор, так и не пожелали познакомиться с потенциальными конкурентами, – заметил я в ответ. – А вы почти за год не смогли отыскать никаких материальных доказательств их существования. Дороги Гермеса и развалины на Карфагене – не в счет.

    – Это почему же? – незамедлительно возмутился Веня.

    – Разве не догадываетесь? У нас в наличии множество инопланетных артефактов, причем довольно устрашающих – одни могильники на Карфагене чего стоят! – но тех, кто создал Дороги или устроил глобальную резню на Восемнадцатой Скорпиона, живьем доселе никто не видел!

    – Крылов все-таки с ними общался…

    – Ах, Крылов? Вашего юного помощника, будь моя воля, следовало бы отправить в психушку – отдохнуть от кипучей деятельности.