Короче, Йорейда вышла замуж и уехала. Хёрдис тогда было всего восемь лет. Новый муж Йорейды отказался взять ее с собой, и женщина не настаивала, – выбирая между замужеством и дочерью, она предпочла замужество. Дочь, рожденная от хозяина, не нужная ни родному отцу, ни новому мужу матери, для самой Йорейды была лишь неприятным напоминанием о зависимом и унизительном положении. От этого напоминания она была рада избавиться, тем более что Хёрдис и в детстве была невыносима, как репей в башмаке.

Если кто-нибудь спрашивал Хёрдис, помнит ли она мать, та отвечала, что не помнит.

Сигнехильда из рода северных ярлов обладала большими знаниями и далеко славилась как искусная лекарка и ворожея. В этом ларце она хранила целебные травы и прочие принадлежности своего искусства, и на его крышке изнутри были вырезаны три Целящие руны: «кано», «перт» и «инг».

вспоминала Ингвильда речи мудрой валькирии*, наставлявшей Сигурда в рунической мудрости. С самого детства Ингвильды фру Сигнехильда обучала понятливую и прилежную внучку, часто брала ее с собой, если ее звали к больному куда-то далеко. После ее смерти Ингвильда иной раз оказывала помощь, но редко бралась за дело, не слишком веря в свои силы. Ведь одних трав мало. Еще нужно уметь правильно выбрать и вырезать руны, правильно составить заклятье, способное прогнать болезнь. Если ошибешься, то сделаешь хуже. Поэтому до сих пор Ингвильда бралась только за легкие случаи.

Но теперь случай выдался явно не из легких.

Отперев замок, Ингвильда подняла крышку, вдохнула крепкую смесь запахов. В ее памяти этот запах так прочно был связан с образом бабушки, что Ингвильда невольно оглянулась – вдруг показалось, что сама Сигнехильда Мудрая встала у нее за плечом. Ах, если бы она и правда была сейчас здесь! Ингвильда закрыла глаза и как наяву увидела бабушку – еще не старую на вид, бодрую женщину с рыжими бровями, как у Фрейвида, с живыми светло-карими глазами и тонкими морщинками у внешнего уголка век. Фру Сигнехильда всегда смотрела бодро и верила в свои силы. Ей удавалось вылечить и от «гнилой смерти», хотя от этой болезни чаще умирают, чем выздоравливают.

Сама Ингвильда видела больных «гнилой смертью» только один раз – семь лет назад, когда какие-то торговцы занесли эту болезнь на Острый мыс. Как раз было время тинга, но все в ужасе разъехались, и только Сигнехильде Мудрой удалось остановить заразу. Ингвильде тогда было всего одиннадцать лет, но в ее память врезались гнойные язвы, покрывавшие больных с головы до ног. Можно присыпать их мелким порошком сухой травы аира. Можно приложить примочки с отваром багульника и маслом. Порошок сухой травы чистотела можно растереть с маслом и медом. Земляника!

– Эй! – Ингвильда обернулась к двум девушкам-служанкам, шептавшимся в углу. – Идите в лес и нарвите побольше земляничных листьев. Там в Копейной долине много земляники.

Девушки испуганно посмотрели на нее, боясь, что она пошлет их к больным. Выпроводив служанок, Ингвильда снова принялась разбирать травы. «Березовые почки очищают кровь! – шептал ей голос бабушки. – А цветы боярышника укрепляют сердце». А при нарывах в горле бабушка велела полоскать отваром дубовой коры. И все это ей сейчас пригодится. Ингвильда раскладывала на коленях и на скамье возле себя душистые мешочки, и знакомые благодетельные запахи придавали ей уверенности.

В девичью заглянул ее сводный брат Асольв.

– Не боишься? – спросил он, увидев, чем она занята. – Вижу, ты и правда собираешься к тем фьяллям. Может, все же обойдутся без тебя?

Асольв был добрым парнем, он любил Ингвильду и опасался за нее.

– Боюсь, – честно призналась она.