Но просевшая секция воздуховода была поставлена на место слишком быстро, ничего не оставалось, как явиться пред ясны очи.

– Сергей Петрович, на сегодня еще будут распоряжения?

– А ты хотел уже сбежать? Подождешь.

Когда Главный переходил на «ты», ничего хорошего ожидать не стоило. Уж если Никитин к кому цеплялся – добивал до конца. Просто раньше это никогда не касалось Алексея, а теперь пришлось столкнуться лицом к лицу, набраться терпения и ждать, какие еще помои польются на его голову.

– Твои личные дела меня не касаются, но вот об одном пункте хотелось поговорить с тобой. Почему у нас Нестерова занимает комнату одна?

Сдержанность и хладнокровие все же приказали долго жить, ярость хлынула потоком, ослепляя, справиться ней почти невозможно. Мерзость и мелочность! И нужно было непременно вспомнить об этом сейчас! Ведь нет никакого дела до Елены, Никитин думал, как бы причинить боль самому Алексею. И придумал в тишине и покое…

– Жилой фонд не в моей компетенции, Сергей Петрович. Он в вашем распоряжении и Хлопова.

Оставаться холодным и невозмутимым, когда внутри просто кипел жидкий огонь, оказалось очень тяжело. Но пока это удавалось кое-как, не справиться с эмоциями, так хоть не показывать их.

– Да, жилой фонд – это мой вопрос. И Нестерову мы переселим из, так сказать, апартаментов в общую комнату на втором уровне. Как и положено по всем правилам. Ты не согласен?

– Оспорить не могу.

Возразить было нечего. Новый Главный уничтожал наследие старого, как мог, и в эту область входили не только старые порядки, но и племянница Бориса Владленовича. Законным путем не защитить ее. Сволочь, какая же сволочь! Отыграться на девушке, когда противником является сам Алексей. И ничего нельзя сделать!

Стоило ли входить в Совет, чтобы чувствовать и там свою зависимость?! Ненависть просто накатывала волнами, хотелось одного: снять пистолет с предохранителя и… Алексей из последних сил преодолел этот порыв. И только потому, что утром состоялся такой многообещающий разговор с Грицких. Если бы его не было, кто знает, смог бы он сдержаться? Но Никитин о планах Привратников не подозревал и, в любом случае, уже привык к тому, что поодиночке они подчиняются беспрекословно. Не отдавал себе отчета в том, что перед ним сейчас в первую очередь вооруженный сталкер, которому еще не стукнуло семидесяти лет, способный и на другие радикальные меры, кроме стариковских интриг… Застывшее лицо Алексея не выдало всех чувств, разбушевавшихся сейчас внутри, но этого достаточно, чтобы понять: удар попал в цель.

– Что, нечего возразить? Должен быть порядок во всем, а если ты против – принимай меры. Какие можешь предпринять, не нарушая правил. И нечего так смотреть на меня. Думаешь, я не знаю ничего? Половину женского населения перетрахал, понимаешь… А тут нашлась одна, не дает! Так вот тебе и повод: бери сам и сопли не размазывай. Сантименты какие развел с девчонкой! Уж и дядюшки-то давно нет, а он с нее всё еще пылинки сдувает!

Захлестнуло с головой, рука снова потянулась к оружию, но Алексей все же смог остановиться. Сука! Нашел способ отомстить. Выслушивать такое… Нет! Владеть собой, не произносить ни слова! Иначе… Сколько он уже вот так стоит посреди зала, загоняя внутрь эмоции и желание разрядить всю обойму в сидящего перед ним Привратника? Боль в сведенных от напряжения мышцах немного привела в чувство, сквозь гулкий шум в ушах начал пробиваться голос Никитина:

– …и проект свой по параллельному соединению ламп не забудь! Свободен.

Нет сил сойти с места, но нужно двигаться. Спокойно и непринужденно, будто ничего и не происходит. Как обычно. Держать себя в руках. Всё под контролем. «Ненавижу! Хоть бы ты сдох, сука!» Потому что смещенный с должности Главный все равно никуда не исчезнет.