Совет принял решение. Странное, может быть, и Денису теперь казалось, что он этому самому Совету даже не нужен. Можно просто пойти, взять свое имущество, надеть ОЗК и выйти наружу. Там ему даже оружие вернут. Но как выйти? Как уйти?

Защитный комбинезон ему теперь без надобности. Сначала Алексей ощутил панику, будто воздух снаружи задушит в то же мгновение, как откроется дверь. Он уже настроился умереть от пули и другой вариант не рассматривал. Потом понял, что в нем говорит просто сила привычки, многолетней привычки сталкера, ставшей второй натурой, и уже с любопытством глядел на гермозатвор, который вот-вот должен открыться. Что изменилось снаружи? Ведь за двадцать лет он так и не узнал этого. Как надел при первом выходе противогаз, а при этом в голове билась мысль об опасности, так и продолжал бояться всего, от чего наглухо отгородили людей стены бункера.

Теперь запретное и опасное перестало быть таковым, и когда двери начали открываться, он ощутил аромат хвои, сырой воздух на своем незащищенном лице и тепло летнего вечера. Душновато, но зато пахнет хорошо! И Алексей уже смотрел на конвоиров с жалостью: им недоступно чувствовать жизнь вокруг. Он ступил в мокрую траву; откуда-то из давно забытого детства вдруг пришло это ощущение липнущих к ногам колких стебельков и камешков. Что ж, счастье не бывает полным. Зато можно дышать, пытаясь разделить эту волну запахов на составляющие, вспоминая их названия. Половина, конечно, выпала из памяти, да и неважно.

Лицо было мокрым от теплого тумана, и только от него – в пот со страху не бросало. Почему-то даже не хотелось сбежать, хотя уже в десяти метрах ничего не было видно и он мог сделать попытку – все равно конец один! Незачем. Без защиты, отравленный сладко пахнущим воздухом, он не проживет долго, а смерть будет не такой быстрой и легкой. Нет уж, он закончит свою жизнь, получив от нее все возможные удовольствия, расплатившись за них один раз. Недолго осталось. Даже сейчас ему был предоставлен выбор. Он уже решил, может быть, неправильно. Но как всегда, решение взвешенное, продуманное. После смерти ничего нет. Тело умирает, а души у него отродясь не было…

Денису вернули оружие раньше, чем это было оговорено в бункере. Может, эти люди рассчитывают, что он захочет сам привести в исполнение приговор Алексею? Проверив обойму, он убедился, что автомат заряжен. Но не хотел никого убивать. Этот человек больше не был соперником, только товарищем по несчастью. Они оба уходили в никуда, Денису всего лишь предоставили отсрочку. Один он не доберется даже до железной дороги: это и зимой было трудно, а уж теперь, в непроходимой чаще, – невозможно. Станислав говорил, что нет для человека невозможного, если сильно желать чего-то! Может, и так, но вот как раз сильного желания жить он и не ощущал: пропала цель. Денис помнил, как метрополитен без Елены казался ему тесной клеткой, а ведь тогда он мог еще ожидать чего-то. Теперь он будет жить только наполовину. Раны затягиваются, он забудет ее когда-нибудь, но сколько времени потребуется на это? Годы. Годы в отчаянии и смутной надежде обрести покой. Ему не нужен покой! Он хотел действия! Ну, тогда автомат в руках еще послужит ему, ведь борьба за выживание предстоит нешуточная. И Денис узнает наконец, на что способен он сам.