С уважением К.Брандт, директор».

Дальше следовал адрес и телефон в Осло.

— Это то, что нужно, — с признательностью произнес Рикард. — Браво! Все это мы проверим. Разумеется, речь идет об этом доме, который они собирались продать или сдать, хотя, кто знает… Сколько сейчас времени?

— Без пяти минут двенадцать.

— Время работает не на Агнес Йохансен, — задумчиво произнес он. — И если мы не найдем ее до того, как прорвутся возможные гнойники, она заразит массу людей. Придется позвонить директору, и пусть сердится, сколько ему угодно.

Но в доме директора Брандта никто не отвечал.

— Нужно найти это объявление, — сказал один из полицейских.

— Я и сам уже думал об этом, — кивнул Рикард. — Осло. Директор. Может быть, нам посмотреть газету «Афтенпостен»?

— Скорее всего, объявление было там. В редакции кто-нибудь дежурит ночью?

— Должен дежурить. В отделе новостей. Но вряд ли они захотят искать какое-то объявление среди ночи…

— Они обязаны это сделать.

— В самом деле. Объявление было дано 4 января, не так ли?

— Да, похоже, на почтовом штемпеле стоит 1937 год. А февраль быть никак не может.

Дежурный редактор «Афтенпостена» был не в особом восторге от стоящей перед ним задачи, но когда Рикард сказал, что речь идет о пропавшей женщине, зараженной оспой, тот сразу же нашел номер за 4 января.

— Объявление может быть в разделе «Жилье для продажи», — пояснил Рикард. — Нашли?

Полистав, тот ответил:

— Да.

Рикард ждал, пока дежурный просматривал объявления. Наконец он нашел четыре подходящих по смыслу и пошел в отдел объявлений, чтобы сверить текст, обещая позвонить, как только все будет выяснено.

Через некоторое время раздался звонок, и дежурный сообщил:

— К сожалению, архивные шкафы закрыты, и я не нашел ключа.

— У кого же ключ?

— У тех, кто работает там. Я никого из них не знаю, поскольку я внештатный дежурный. Вздохнув, Рикард ответил:

— Значит, подождем до утра. Когда придут эти люди?

— Не знаю точно. Часов в восемь или в половине девятого.

— Хорошо, а пока спасибо за помощь.

Полицейские продолжали осмотр дома двух одиноких женщин. Эта работа была не слишком приятной — вторгаться в частную жизнь чужих людей. Но приходилось делать это, чтобы спасти жизнь Агнес Йохансен и многих других людей.

Часы пробили полночь. Прихожане не знали, куда деться от страха.

Половина первого. Час ночи.

Прислушиваясь к бою часов, прихожане переглянулись.

— Пастор Прунк, — сказала одна из женщин, — мир уже погиб?

Из комнатушки Прунка не послышалось никакого ответа. Пастор дулся на всех.

Голос женщины стал более агрессивным:

— Если мир не погиб, то я не понимаю, зачем нам здесь находиться! Ведь здесь опасно. Здесь можно заразиться оспой, быть изнасилованной и я не знаю, что еще!

Через дверную щель послышался сдавленный голос Прунка.

— Успокойтесь! Я весь вечер молюсь, чтобы мир был спасен от гибели. И если так оно и будет, в этом моя заслуга, запомните! Небо вняло моим мольбам, дети мои! Небо вняло!

— Можно подумать, что ты и в самом деле весь вечер молился, — бесцеремонно произнес один из мужчин. Послышались столь же бесцеремонные смешки.

— «Пусть тот, у кого нет грехов, первый бросит в меня камень», — процитировал Прунк с достоинством.