— Ряд семь, — ответил он, даже не поднимая на меня глаз.

Я уставился на его макушку.

— Не издевайтесь надо мной, — сказал я.

Он поднял взгляд:

— Простите?

— Вы вечно говорите «Седьмой ряд».

Должно быть, что-то промелькнуло в моих глазах, потому что в ответ он практически заскулил:

— Но, мистер, они и правда в седьмом ряду — в отделе «Агрессивные и жестокие игрушки».

— Лучше бы так и было, — мрачно сказал я и отошел.

Через полтора часа мы нашли смертельные бластеры во втором ряду, но к тому времени, когда я вернулся к кассе, смена этого молодого человека уже закончилась.

Смертельный бластер — потрясающая штука, кстати. Он стреляет дротиками с резиновыми наконечниками, которые присасываются ко лбу врага — не болезненно, но очень страшно. Конечно же, мой сын был разочарован, что я не разрешил ему это купить, но мне самому такая штука положительно пригодилась бы во время походов за покупками.

О пропадающих самолетах и исчезающих пальцах

Боже мой, вы можете в это поверить, еще один год прошел! Не знаю, куда летит время. Думаю, туда же, куда и МОИ волосы.

Я собирался написать о своих новогодних обещаниях, но, к сожалению, первым обещанием, которое я дал себе в этом году, было не давать никаких обещаний, которые я не смогу сдержать (даже не уверен, что смогу сдержать это, если честно), и потому лучше сразу с этим покончить. Так что, думаю, мы подведем краткий итог минувшему году.

Как всегда, когда кто-то работает на качественно новом уровне исследовательской журналистики (или, как в моем случае, неделями болтает всякую чепуху), всегда есть свободные концы, которые нужно бы подвязать, и когда еще это сделать, как не на пороге нового года?

Одна из наиболее удручающих сторон журналистики, как я выяснил, состоит в том, что, как только ты что-то утверждаешь — абсолютно что угодно, — жизнь это тут же опровергает. В марте прошлого года, к примеру, я представил яркий отчет о том, насколько безопасно жить в нашем маленьком городке в Нью-Гэмпшире, где — как восхитительно — нет преступлений. Что ж, знаете вы или нет, но не позднее чем через четыре дня после той статьи пара мужчин в масках ворвались в ювелирный магазин на Мэйн-стрит и, жизнерадостно размахивая ружьями, изъяли крупную (сколько именно — не уточнялось) сумму наличных и побрякушки. Возможно, всего день спустя одна женщина была вежливо ограблена во время прогулки за кампусом колледжа. Ни одного подобного случая не происходило здесь ранее — я мог бы добавить, что и после тоже, — но довольно странно, что на той самой неделе, когда я предположил, что о подобном никогда не слышали в этих краях, произошла вспышка преступности.

Я не хочу сказать, что в этом кроется что-то мистическое, а тем более, что существует своего рода закон подлости общественных суждений (в смысле все, что вы пцшите или говорите, будет тут же опровергнуто событиями), этакий синдром предсказания рыбного ливня архангелом Михаилом.

И все же, если у вас есть склонность к паранойе, как у меня, вы начинаете чувствовать себя неловко от ощущения ответственности. В октябре как-то мимоходом я отпустил саркастическое замечание насчет музыки Джона Денвера. На следующий день он, бедняга, трагически погиб при крушении самолета.

С другой стороны, я могу гордиться парой событий, которые, как оказалось, я предсказал. В июле я писал, как слишком ленивая Америка беспокоится насчет продовольственной безопасности и гигиены, и не позже чем через три недели спустя, как по сигналу, огромный мясоперерабатывающий завод «Хадсонс фуд» закрыли после того, как стало известно, что он, хм, довольно небрежно относился к продовольственной безопасности и гигиене.