Так что не стану притворяться, что в таких делах я знаток. Скажу лишь, что, если судить по пляжу Кеннебанк, американские пляжи совершенно непохожи на британские. Для начала, там не было никаких пирсов, набережных или аркад, магазинов, где можно купить все по удивительной цене — 1 фунт стерлингов, никаких местечек, где можно приобрести веселые открытки или стильные шляпки, никаких общественных туалетов, кафе, где подают рыбу с жареной картошкой, никаких гадалок, никаких бесплотных голосов из зала с бинго, выкрикивающих загадочные, кодированные фразы:

— Номер 37 — священник опять в кусты.

Ну, и прочее, что они обычно говорят.

На самом деле там вовсе не было торговых мест — просто улица с летними домиками, широкий солнечный пляж, а за ним — бесконечное и враждебное море.

Не стоит уточнять, что люди на пляже — сотни людей — прекрасно обходились без всего этого, потому что привезли с собой все, что только может пригодиться: еду, напитки, пляжные зонты, ширмы от ветра, складные стулья и гладкие надувные матрасы. Амундсен шел к Южному полюсу с меньшими запасами провизии, чем эта публика.

По сравнению с ними мы выглядели довольно жалко. Мало того, что выглядели бледнее смерти, так из снаряжения прихватили только три пляжных полотенца и тряпичную сумку, в которой лежали, как у порядочных англичан, бутылка с лосьоном для загара, неистощаемые запасы влажных салфеток, запасное белье для всех (на случай автомобильной аварии, с последующим посещением реанимации) и скромный пакет с сандвичами.

Наш младший — которого я пристрастился называть Джимми, на случай, если однажды он станет главным прокурором, — задумчиво изрек:

— Отлично, папа, вот что. Я хочу мороженое, надувной матрас, хороший набор с ведром и лопаткой, хот-дог, сахарную вату, спасательную надувную лодку, снаряжение для подводного плавания, собственную водяную горку, сырную пиццу с дополнительной порцией сыра и туалет.

— Здесь нет такого, Джимми, — хмыкнул я.

— Мне правда нужно в туалет.

Я сообщил об этом своей жене.

— Тогда тебе придется отвезти его в Кеннебанк-порт, — невозмутимо заметила она из-под невообразимой шляпы от солнца.

Кеннебанкпорт — старый город, на пересечении дорог, который растянулся в длину еще до того, как кто-то подумал о создании автомобиля, в нескольких милях от пляжа. Он сжат плотным движением транспорта со всех направлений. Мы припарковались ужасающе далеко от центра и начали поиски туалета. К тому времени, когда мы его нашли (на самом деле это была задняя стена аптеки «Райт-эйд», только, пожалуйста, не говорите моей жене), малышу Джимми он уже не понадобился.

Поэтому мы вернулись на пляж. Когда мы наконец туда добрались, несколько часов спустя, я обнаружил, что все ушли купаться и остался всего один недоеденный сандвич. Я сел на полотенце и стал покусывать сандвич.

— О, посмотри, мама, — весело сказала наша вторая дочка, когда они через несколько минут вернулись после купания. — Папочка ест сандвич, который не доела собака.

— Скажите мне, что это неправда, — застонал я.

— Не переживай, дорогой, — успокаивающе сказала моя жена. — Это был ирландский терьер. Они очень чистоплотны.

После я мало что помню. Я прилег немного вздремнуть и, проснувшись, увидел, что Джимми закапывает меня в песок по самую грудь — да, мило, если не считать того, что начал он с головы; и я умудрился так сгореть на солнце, что один дерматолог пригласил меня на конференцию в Кливленд на следующей неделе в качестве экспоната.

За два часа мы потеряли ключи от машины, вернулся ирландский сеттер и украл одно из пляжных полотенец, а затем тяпнул меня за руку за то, что я съел его сандвич, а наша вторая дочка залезла волосами в смолу.