В больнице было несколько видов туалетов: в каждом коридоре были обычные туалеты для посетителей, ванные комнаты для больных, по одной на две палаты, и большие душевые для пациентов с ограниченными двигательными способностями. Проскользнув в свободную душевую, Сейдж сняла с себя одежду и долго стояла под душем. Вытерлась она бумажными полотенцами, которые были рядом с умывальником.

После душа Сейдж почувствовала себя намного лучше и решила пройтись по коридорам. В больничном кафе она отсчитала три доллара из своих драгоценных средств и устроила себе роскошный обед из тушеной говядины, лапши и десерта из желе.

В поисках первого этажа Сейдж случайно оказалась в подвале. Там было очень тепло и слышался шум работающих стиральных машин. Сейдж пошла на звук и оказалась в больничной прачечной. Грязное белье лежало в специальных тележках. Сейдж огляделась и, не заметив никого, подошла к одной из сушильных машин, выключила ее и выложила оттуда все полотенца в пустую тележку.

Полотенца были белоснежными, пушистыми и горячими. Сейдж забралась в тележку и заснула прежде, чем они начали остывать. Ей снился сон, в нем были родители и дети, а между ними — стеклянная стена. Вначале Сейдж видела себя родителем, а потом — ребенком, и о ней кто-то заботился. Это во сне…

Но сейчас Сейдж снова была одна в пути, находясь где-то между больницей и неизвестностью. Она и так двигалась вдали от людей, по второстепенным дорогам и потому не очень быстро, а тут еще по небу поползли грозовые тучи. На окраине небольшого городка Сейдж по указателям свернула на запад, в Вейн.

Это тоже была не основная дорога, и поблизости не оказалось ни одного магазина. Отправляясь в путь, Сейдж очень боялась, что с ней может случиться что-то подобное, но знала, что в дороге бывает всякое. Теперь, чтобы добраться до Вайоминга и попасть к отцу, ей придется ехать автостопом.

Проезжающие машины на этой дороге были большой редкостью. Сейдж оставила велосипед у обочины, спрятав его за низкий куст можжевельника. В горле у нее стоял ком. Когда Сейдж было тринадцать, мать на Рождество подарила ей половину денег, чтобы она могла купить велосипед, новенький зеленый «Трек». Вторую половину Сейдж заработала сама, присматривая за детьми и расчищая снег. И теперь ей до слез было обидно оставлять велосипед. Ведь мама, положив руки на руль поверх рук Сейдж, благословила все ее будущие поездки. «Езжай осторожно, любовь моя, — говорила она. — Пусть твоя дорога всегда будет ровной, без холмов и ям… и всегда возвращайся домой».

— Всегда возвращайся домой, — произнесла Сейдж вслух, и холодный воздух Небраски подхватил ее слова. Сейдж едва не заплакала.

Мимо проехала старая развалюха, и Сейдж проводила ее взглядом. Сев рядом с велосипедом, она просунула руку под куртку и дотронулась до амулета, который сделала ее мать. По крайней мере у нее остается ее ожерелье. Кончики пальцев Сейдж пробежали по лицу мальчика, а потом и девочки. Бросить велосипед для Сейдж было самым трудным с тех пор, как она покинула Бена. В некотором смысле это было даже еще труднее.

Стоя на нетвердых ногах, Сейдж огляделась. Солнце почти скрылось за темными облаками. Сосны выстроились на горизонте, словно вражеские войска. Сейдж содрогнулась, поставив ноги тверже в придорожную пыль. Ее велосипед, ее павший товарищ, ее детство, теперь лежал под колючим кустом. «Всегда возвращайся домой», — подумала Сейдж.

Ребенок пнул ее ножкой. Ощущение было похоже на щекотку. Ему нужна была еда и кров, и Сейдж обязательно все ему это даст. «Мы уже там?» — Сейдж почти слышала, как он спрашивает ее.

— Мы скоро там будем, — вслух произнесла Сейдж, заметив огни фар. Дорога была длинной и ровной, и машину было видно издалека. Глубоко вздохнув, Сейдж вытянула руку и подняла большой палец вверх.