– Если это делает парень, я говорю ему, что он заступил за черту. Кругляшка? Никогда.

Ронни Хьюстон, очкастый, тревожно-мнительный молодой человек в бейсболке Университета Флориды, признался:

– Я не вижу никакой черты, мистер Аллен.

Гэри посмотрел на него, уперев руки в несуществующие бедра. Джинсы держались на них вопреки закону всемирного тяготения.

– Послушай, сынок, я хочу, чтобы ты усвоил три важных момента. Готов?

Ронни кивнул. Он выглядел так, будто ему хотелось записать каждое слово. И спрятаться за нашими спинами.

– Момент первый. Ты можешь называть меня Гэри, или Папаня, или «а-ну-иди-сюда-старый-ты-хрыч», но я не школьный учитель, так что забудь про мистера. Момент второй. Я больше не хочу видеть эту гребаную школьную шапку на твоей голове. Момент третий. Черта там, где я скажу. И так каждый вечер. Я могу это сделать, потому что она у меня в го-ло-ве. – Он постучал пальцем по впалому, испещренному сосудами виску, чтобы подчеркнуть свою мысль, потом ткнул в призы, в мишени и в стойку, куда глупые кролики – они же лохи – выкладывали свои денежки. – Все это у меня в го-ло-ве. Это мысленная черта. Усек?

Ронни не усек, но энергично кивнул.

– А теперь скинул эту жабью шапку. Найди себе козырек с надписью «Страна радости» или шапку Хоуи, Счастливого пса. Считай это работой номер раз.

Ронни живо смахнул с головы бейсболку с буквами «УФ», вышитыми над козырьком, и сунул в задний карман. В тот же день – думаю, в течение часа – он обзавелся бейсболкой с изображением Хоуи, на Языке именуемой песболкой. Три дня над ним подшучивали и звали его салагой, после чего он отправился на автомобильную стоянку, нашел отличное масляное пятно, бросил в него песболку и потоптал от души. Надел – и она выглядела как надо. Или почти. Самому Ронни выглядеть как надо не удавалось. Есть люди, которые до конца своих дней остаются салагами. Я помню, как однажды Том подобрался к нему и сказал, что на песболку хорошо бы помочиться, чтобы добавить ей той самой недостающей малости. Но, увидев по лицу Ронни, что тот воспринял совет абсолютно серьезно, дал задний ход и пробормотал, что того же эффекта можно добиться, окунув песболку в Атлантический океан.

А пока Папаня оглядывал свою команду.

– Кстати, о симпатичных дамах. Я вижу одну среди нас.

Эрин скромно улыбнулась.

– Голливудская девушка, детка?

– Да, мистер Дин так и сказал.

– Тогда тебе надо повидаться с Брендой Рафферти. Она начальник номер два, а также матушка парковых девушек. Она снабдит тебя одним из этих пикантных зеленых платьев. Скажи ей, что ты хочешь супер-мини.

– Держи карман шире, старый развратник, – ответила Эрин, и они вместе с Гэри дружно расхохотались.

– Дерзкая! Независимая! Мне это нравится? Не то слово! Когда не будешь щелкать кроликов, возвращайся к своему Папане… и я найду тебе работенку. Только сначала переоденься. Чтобы не запачкать платье маслом или опилками. Сечешь?

– Да, – ответила Эрин. Вновь деловая, без тени улыбки.

Папаня Аллен взглянул на часы.

– Парк открывается через час, детки, так что будете учиться, пока время мчится. Начнем с аттракционов. – Он распределил нас по одному на каждый, называя их. Мне досталось «Каролинское колесо», чему я был весьма рад. – У меня есть время на один-два вопроса, но не больше. Найдется у кого-нибудь хотя бы один, или вы готовы разойтись?

Я поднял руку. Он кивнул мне и спросил, как меня зовут.

– Девин Джонс, сэр.

– Назови меня еще раз сэром, и ты уволен, малый.

– Девин Джонс, Папаня. – Говорить ему а-ну-иди-сюда-старый-ты-хрыч я точно не собирался, во всяком случае, пока.