Однажды вечером, вскоре после грозы, уже в глубоких сумерках, когда высоко в небе стоял месяц, я увидел, как Алмаз забирался на берёзу по маленькой лесенке.

— И чего ты только там находишь, Алмаз? — услышал я не слишком-то, мне показалось, вежливый вопрос.

— Каждый раз разное, Нэнни, — отозвался Алмаз, карабкаясь вверх и устремив взгляд на небо.

— Когда-нибудь ты свернёшь себе шею, — сказала она.

— Сегодня я хотел посмотреть на луну, — прибавил он, не обратив внимания на её слова.

— На луну вполне можно смотреть и снизу, — возразила девочка.

— Не думаю.

— Можно подумать, там наверху ты к ней ближе.

— Конечно! Конечно, ближе! Во всяком случае, мне так кажется. Если бы и я мог видеть такие необыкновенные сны, как ты, Нэнни.

— Вот дурачок! Ты всё никак не забудешь про тот сон. Мне больше ничего про неё не снилось, только один раз, да и то чепуха какая-то.

— Вовсе не чепуха. Это был прекрасный сон и немножко смешной — всё вместе.

— Да что толку о нём говорить, это же просто сон, а сны не настоящие.

— Тот был настоящим, Нэнни. Ты и сама знаешь. Помнишь, как ты расстроилась, когда сделала то, чего тебе не велели? Разве не по-настоящему?

— Ну что мне с ним делать! — воскликнула девочка с лёгким отчаянием в голосе. — Алмаз, неужели ты, на самом деле, веришь, что в луне есть домик и в нём живёт прекрасная дама и сгорбленный старичок со щётками?

— Если не домик, значит, там есть что-то лучше, — ответил мальчик и исчез среди листвы.

Я отправился в усадьбу, куда часто заглядывал по вечерам. Когда я возвращался, дул лёгкий ветерок, очень приятный после дневной жары, потому что хоть лето уже и заканчивалось, но было по-прежнему жарко. Верхушки деревьев слегка качались на ветру. Я решил пройти мимо берёзы и посмотреть, не сидит ли ещё Алмаз в своём поднебесном гнезде.

— Ты ещё наверху, Алмаз? — крикнул я.

— Да, сэр, — прозвучал в ответ его чистый голосок.

— Уже совсем темно, ты не упадёшь, когда будешь спускаться?

— Нет, сэр, я аккуратно. Я знаю здесь все веточки и никогда не отпускаю руку, пока хорошенько не схвачусь другой.

— И всё-таки будь повнимательней, — настаивал я, хотя это было лишнее, ведь мальчик и так вёл себя на редкость осторожно.

— Я иду, — сказал он. — Сегодня я уже налюбовался луной.

Послышался шелест; шелест постепенно приближался.

Прошло три или четыре минуты, наконец на лесенке показался и сам мальчик. Я подхватил его под мышки и спустил на землю.

— Спасибо, сэр, — произнёс он. — Это ведь северный ветер дует, правда?

— Не знаю, — ответил я. — Ветер ласковый и прохладный, он может быть и северным. Но я не уверен, потому что он слишком слабый, такой ветер между деревьев сворачивает в любую сторону.

— Я узнаю, когда поднимусь в свою комнату, — сказал Алмаз. — Кажется, я слышу колокольчик хозяйки. Спокойной ночи, сэр.

Он побежал к дому, отправился домой и я.

Хозяйка звала Алмаза, чтобы отправить его спать, она очень заботливо относилась к мальчику, и к тому же ей показалось, что он выглядел не совсем здоровым.