На газон, где стоял Алмаз, выходило одно из окон гостиной в доме мистера Коулмана. Дамы ещё не легли, и в окошке горел свет. Они и не догадывались, что под окном стоит маленький мальчик в одной пижаме, иначе тут же выбежали бы к нему. Пока в гостиной горел огонь, Алмазу было не так одиноко. Его уже не занимал ни отважный воин Орион на небе, ни печальный, всеми забытый месяц, — мальчик не отрываясь смотрел на свет, струившийся из-за зелёных портьер. Он несколько раз бывал в этой комнате под Рождество: Коулманы очень хорошо относились к слугам, хотя особой нежности к детям не питали.

Неожиданно свет погас. В наступившем сумраке Алмаз едва различал контур окна. Теперь он был уверен, что его бросили. Так ужасно остаться ночью на улице, когда все уже лежат в постели! Вынести это он не смог и разревелся что было мочи.

Вы скажете, что плакать было довольно глупо — ведь Алмаз мог легко вернуться домой в кровать. Несомненно, вы правы. Но мальчику так не хотелось снова идти той тёмной лестницей и ложиться в постель, где было открытое окно Царицы Северного Ветра, а сама она ушла, и, наверно, уже никогда не вернётся. В кровати ему было бы так же одиноко, как и на улице, даже ещё хуже — от мысли, что окно Царицы превратилось в обыкновенную дырку.

Как раз, когда Алмаз расплакался, к задней стеклянной двери дома подошла старая няня, чтобы закрыть ставни. Она давно стала членом семьи Коулманов и продолжала жить с ними после того, как мисс Коулман выросла и больше в ней не нуждалась. Старой женщине показалось, что кто-то плачет и, выглянув в окно, она увидела на газоне что-то белое. Няня была слишком стара и мудра, чтобы бояться. Она отрыла дверь и пошла прямиком к белому пятну посмотреть, что это такое. Увидев её, Алмаз тоже не испугался, хотя миссис Крамп временами выглядела сердитой, но сердиться ведь можно по-разному — можно добродушно ворчать или же противно ругаться. Она шла, точно кошка: вытянув шею и пристально вглядываясь в темноту, пытаясь понять, что же это такое белеет впереди. Когда миссис Крамп наконец разглядела, кто стоял на траве, она с громким возгласом всплеснула руками. Не произнося больше ни слова — она думала, Алмаз гуляет во сне — няня взяла его за руку и повела к дому. Мальчик не возражал, он был благодарен, что хоть кто-то его заметил, и миссис Крамп отвела малыша в гостиную.

По небрежности новой горничной камин в спальне мисс Коулман погас, и мама велела дочери расчесать волосы перед камином в гостиной — непорядок, который можно оправдать только просьбой матери. Девушка была миловидной, однако она не могла сравниться красотой с Царицей Северного Ветра. И хотя у мисс Коулман были очень длинные волосы — до самых колен, волосы Царицы были гораздо длинней. Но всё же, когда Алмаз вошёл в комнату и девушка обернулась, окутанная распущенными волосами, мальчику на секунду показалось, что перед ним Царица. Алмаз вырвал руку из руки миссис Крамп и кинулся к мисс Коулман. Девушку так тронул порыв ребёнка, что она отбросила щётку, опустилась на колени и протянула руки ему навстречу. Мальчик уже понял, что обознался, но мисс Коулман была так похожа на Царицу, что Алмаз обнял её и снова расплакался. Миссис Крамп сказала, что бедняжка во сне пришёл к их дому. Алмаз не стал возражать, он решил, что няне лучше знать, да ему и самому всё происшедшее стало казаться сном. Он и дальше не произнёс ни слова, не мешая им обсуждать происшествие. Когда их удивление немного улеглось и мисс Коулман угостила малыша бисквитом, было решено, что миссис Крамп отведёт Алмаза домой к маме, и тот совершенно успокоился.

Его мама давно спала, когда раздался стук в дверь. Каково же было её удивление при виде Алмаза на пороге! Уложив его в постель, она вернулась и долго ещё толковала с миссис Крамп. Мальчик уже крепко спал, а они всё ещё не могли разойтись, увлечённые разговором.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Старый Алмаз

лмаз проснулся ни свет ни заря и стал вспоминать свой странный сон.