— Чего же ты тогда плачешь?

— У меня вышли почти все деньги, — ответила та.

— Ой, мамочка, ты напомнила мне стишок, который мы с крохой сегодня прочитали в книжке Царицы Северного Ветра. Помнишь, я ещё спрашивал у тебя некоторые слова?

— Да, сынок, — рассеянно отозвалась мать, думая лишь о том, что ей делать через два-три дня.

Алмаз начал читать стихотворение наизусть: у него была отменная память.

— Вот, мамочка! — сказал Алмаз, закончив. — Правда, смешной стишок?

— Вот бы ты у меня был, как эта пташка, и сам ловил себе червячков, — сказала мама, поднимаясь, чтобы пойти посмотреть, как дела у отца.

Алмаз ещё некоторое время лежал с открытыми глазами, размышляя, как бы ему наловить червячков. Идея у него родилась довольно быстро, и после этого он заснул ещё быстрее.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Ещё одна ранняя пташка

тром Алмаз встал, как только услышал мужские голоса во дворе. Он заботливо подвернул братику одеяло, чтобы тот случайно не вывалился из кровати, и вышел, оставив открытой дверь своей комнаты, на случай если малыш заплачет. Так мама сразу его услышит. Спустившись во двор, Алмаз увидел, что ворота в стойла только-только отворили.

«Надеюсь, я ранняя пташка, — подумал он, — и мне достанется червячок».

Он не стал никого просить помочь, боясь, как бы взрослые не начали ругаться и не испортили всё дело. С огромным трудом с помощью колченого стула, который мальчик нарочно прихватил из спальни, он надел на старого Алмаза упряжь. Если бы коню вздумалось хоть чуточку сопротивляться, ничего бы, разумеется, не вышло. Но даже когда дело дошло до уздечки, конь послушно открыл рот и взял мундштук, словно это было яблоко, которым мальчик частенько его угощал. Алмаз осторожно застегнул ремешки на обычные дырки, чтобы не поранить своего друга и не дать удилам попасть между зубов. Нелёгкой задачей оказалось набросить седелко, но с помощью стула мальчик одолел и это. Был бы старый Алмаз знаком с физикой так же хорошо, как верблюды, он бы опустился на колени, чтобы мальчику было легче дотянуться до его спины, но нельзя же ожидать от коня так много. Потом мальчику пришлось пробраться под животом лошади, чтобы затянуть подпругу. Тяжелее всего оказалось справится с хомутом, но тут большой Алмаз помог маленькому. Он низко наклонил голову, и мальчик надел и развернул хомут, тогда старый конь распрямил шею и хомут опустился ему на плечи. Нелёгкая это была ноша, но стоило мальчику закрепить постромки на спине коня, и тому стало не так тяжело. Наконец, всё было готово, и Алмаз вывел лошадь из стойла.

К этому времени за мальчиком уже наблюдали несколько кебменов. Но им было настолько любопытно, справится ли он со своей нелёгкой задачей, что никто и не подумал вмешаться. Они вышли во двор вслед за Алмазом и молча наблюдали, как он поставил коня между оглоблей, вставил их одну за другой в кольца, затянул постромки, подпругу, закрепил подхвостье и вожжи.

Он уже было взялся за кнут и забрался на козлы, но тут раздались восхищённые возгласы наблюдавших за всем кебменов. Не могли же они отпустить мальчика, не проверив упряжь, и, хотя всё было в полном порядке, больше, пока болел его отец, они ни разу не позволили мальчику одному запрягать лошадь.

Мать Алмаза тоже услышала крики во дворе, и, подойдя к окну, увидела, как её сын собирается один выехать с кебом в серое промозглое утро. Она дёрнула створку окна, та не поддалось, и прежде, чем ей удалось распахнуть окно, Алмаз, который сильно торопился, уже уехал со двора и почти скрылся из виду. Она крикнула ему вслед: «Алмаз! Алмаз!», но в ответ раздался лишь голос Джека.

— Да не волнуйтесь вы так, мэм, — произнёс он. — Ничего с ним не случится, не съедят его черти, не так их много, как бабки стращают.