Я знал все это, потому что однажды ездил с ними в кегельбан, и по пути они вчетвером подробно обсуждали свое времяпрепровождение по средам и пятницам.

В вечер аварии они ехали по автостраде. Ларри на своем сиреневом “форде” модели 442 свернул на съезд, не снижая скорости, и попал на обледеневший участок. Машину мотало от края до края, а у подножия холма они снесли указатель остановки и вылетели на встречную полосу, где грузовик компании “Стикс, Баэр и Фуллер” врезался им в борт и отпихал в таком положении футов на двести.

Ларри переломало все ребра с одного бока, и он чудом остался жив. Его жена, сидевшая прямо позади него, сломала обе ноги и правую руку. Фил получил тяжелое сотрясение мозга, а его жена сломала ключицу.

В дневниках ничего подобного не упоминалось.

Я узнал об этом от Анны, которая позвонила из окружной больницы и выложила все без обиняков. Ее голос звучал сухо и пугающе, и я не понимал почему, пока она не напомнила:

– Не знаю, что все это означает, Томас. – Вдали слышалась какая-то суматоха, гомон, кого-то вызывали по громкоговорящей связи.

– Что “все это”?

– Это первое непредвиденное происшествие с тех пор, как ты начал писать биографию. Я не понимаю, что происходит.

– Слушай, Анна, все это  не означает ничего. Просто рано еще говорить “гоп”. Ну как все может наладиться, пока книга не написана? – И я обратил внимание, как убежденно звучат мои слова, как убедительно. Будто бы нет ничего проще: только я допишу книгу, и вот, извольте – перед вами Маршалл Франс, восставший из мертвых.

Я ждал, что она ответит, и было слышно, как вызывают какого-то доктора Бредшоу.

– Анна, там с тобой кто-то есть?

– Ричард.

Она повесила трубку.

Я погрузился в работу, как одержимый. Две, три, четыре страницы за утро, копание в источниках после обеда и еще четыре страницы вечером.

Я так и не преодолел своего первого потрясения от “открытия” Галена, но, безотрывно наблюдая город изнутри, вынужден был примириться. Я чувствовал себя мотыльком, а Гален был – пламя, лихорадочно мельтеша вокруг которого, я не знал, что и поделать, кроме как работать, работать и работать.

Я жил посреди величайшего художественного произведения в мировой истории. На свой скромный манер я составлял жизнеописание человека, его создавшего. Вернет ли оно его к жизни... Нет, нет, неправда! Я хотел сказать, что мне было безразлично, вернет ли оно его к жизни, но это ерунда. Он говорил, что такое возможно, и потому его дочь остановила свой выбор на мне. Отчасти потому я и отправил Саксони из Галена. Остальной “частью” была, конечно, Анна, но после дорожной аварии мы с ней почти не спали. Подозреваю, она наверстывала упущенное со стариной Ричардом, но даже это не сильно меня заботило, потому что вся моя энергия – вся,  без остатка – уходила в работу. Хотелось бы, правда, знать, зачем она с ним спит, но у меня уже возникло смутное подозрение. Допустим, Ричарду наскучило жить в Галене. Поскольку он и Анна – единственные “нормальные” люди в городе, как она могла его удержать? Очень просто: затянуть в постель. Даже в самых диких фантазиях подобный тип и мечтать не мог (не то что надеяться!) заполучить такую женщину, как Анна Франс. То есть пока она не дает ему остыть, успокоиться, пока распаляет его аппетит – он у нее в руках. И в Галене. Я подумал, знает ли об их отношениях жена Ричарда.

Я очень редко выходил из дому. Миссис Флетчер стада мне готовить, и иногда заходила Анна посмотреть, как движется дело.