— Знаешь, — сказала она, осторожно прикасаясь к его лицу в том месте, где оно было испачкано шоколадом, — здесь многие могут изменять внешний облик. Если тебе не нравится ходить с перепачканным шоколадом лицом, ты можешь поработать над собой и избавиться от этого.

— Да, мне бы этого хотелось, — согласился Ник.

Мэри снова почувствовала физиологическую реакцию Ника, на этот раз на прикосновение, и убрала руку. Если бы она помнила, как это делается, наверняка покраснела бы в этот момент и сама.

— Конечно, на это потребуется много времени. Знаешь, мастеру дзена приходится потратить годы, чтобы научиться ходить по раскаленным углям или левитировать. Долгие годы концентрации и медитации.

— Так я же просто забыть могу, — предположил Ник. — В твоей книге сказано, что многие здесь забывают за долгие годы, как они выглядели при жизни, и лица их меняются. Может, я смогу забыть о шоколаде на лице.

— Хорошая мысль, — согласилась Мэри. — Вот только мы не можем выбирать, что помнить, а что забыть. Если мы намеренно стараемся забыть что-то одно, обычно получается, что именно это мы помним лучше всего. Будь осторожен, иначе в какой-то момент обнаружишь, что все лицо покрыто шоколадом.

Ник нервно засмеялся, решив, что Мэри шутит, и умолк, поняв, что она говорит серьезно.

— Не волнуйся, — сказала Мэри. — Раз уж ты теперь с нами, знай, ты — среди друзей, и мы всегда можем напомнить тебе, кем ты был, когда появился среди нас.

Лиф, сидевший в углу комнаты, фыркнул от бессилия.

— У меня пальцы так быстро не двигаются. Не могу играть в это.

От злости он с размаху швырнул «Гейм Бой» о стену, но приставка и не думала ломаться. Игра продолжалась.

— Мэри… могу я задать тебе вопрос? — поинтересовался Ник.

Мэри присела на диван и поманила Ника к себе.

— Как бы это спросить… что будет дальше?

Мэри медлила с ответом, ожидая, по-видимому, более пространных объяснений. Поняв, что их не будет, она решила уточнить.

— Прости… Я не уверена, что поняла вопрос.

— Мы мертвы, так?

— Да, с практической точки зрения так и есть.

— Следовательно, и так сказано в твоей книге, мы обречены находиться в Стране затерянных душ в течение неопределенного времени.

— Да, во веки веков. Навсегда.

— Ясно… так что же нам делать?

Мэри поднялась с дивана, чувствуя, что вопрос ей не очень приятен.

— Ну, а как ты считаешь? Мне кажется, ты сам должен понять, что делать, и делать это.

— А если я устану от этого?

— Уверена, что ты найдешь занятие по душе и никогда не будешь скучать.

— При жизни мне это не удавалось, — пояснил Ник. — Может быть, ты сможешь помочь мне?

Мэри повернулась к Нику и поняла, что ее притягивает внимательный взгляд его карих глаз. Он больше не смущался.

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты мне помогла, — добавил Ник.

Мэри смотрела в глаза мальчика дольше, чем позволяли приличия, и удивлялась этому. Она почувствовала волнение, а такого с ней никогда раньше не случалось. В арсенале чувств Мэри Хайтауэр волнение отсутствовало.

— Глупая игра, — заявил Лиф. — Кто, черт возьми, такая Зельда, например?

Мэри с трудом оторвалась от взгляда Ника, сердясь на себя за то, что позволила эмоциям вырваться наружу. Она была учителем и защитником. Ей необходимо было сохранять дистанцию между собой и детьми, оказавшимися на ее попечении.