Элли повернулась к Макгиллу и заметила, что он внимательно смотрит на нее.

— Ты хочешь сказать…

Макгилл кивнул.

— Мне понадобилось больше тридцати лет, но я хотел вернуться на поверхность, а когда очень сильно чего-то хочешь, можешь горы свернуть. Никто не хотел этого так сильно, как я. И вышло, что только я смог вернуться из центра Земли.

Макгилл посмотрел на свои ужасающие конечности.

— Мне помогло то, что я представлял себя чудовищем, прокладывающим себе путь клешнями. И, когда я добрался до поверхности, я стал им. Я — чудовище. И мне нравится им быть.

Хотя ужасное лицо Макгилла не изменилось с тех пор, как он начал рассказывать свою историю, оно каким-то странным образом выглядело иначе. Элли могла бы поклясться в этом.

— Зачем ты мне все это рассказал?

Макгилл пожал плечами.

— Я думал, ты сама догадаешься. Мне показалось, что ты заслуживаешь правды в награду за помощь.

Хотя картина, описанная Макгиллом, была ужасной, Элли все же почувствовала себя лучше. Ее положение уже не казалось ей таким безнадежным.

— Спасибо, — сказала она. — Это было очень познавательно.

Макгилл поднял голову:

— Познавательно? А ты не думаешь, что это было самоотверженно?

Элли кивнула.

— Согласна. Это правда.

Макгилл широко улыбнулся, обнажив гниющие десны.

— Ответ пришел, когда вопрос забылся, в точности, как в предсказании. Печенье «Фортуна» не обманет.

— Печенье «Фортуна»? К чему бы это? — удивилась Элли, но Макгилл не был расположен к дальнейшей откровенности.

— Я совершил самоотверженный поступок, — сказал он. — Пора перейти к четвертому шагу.

Собрав все книги Мэри, которые только смогла найти на корабле, Элли упорно читала. Она искала упоминание о печенье «Фортуна». Наконец ей попался нужный кусок, из которого она узнала о том, что их следует избегать, чтобы не отсохли руки, как от прикосновения к радиоактивным отходам. Если Мэри так боялась маленьких бисквитов, что запретила читателям к ним притрагиваться, подумала Элли, значит, в них действительно кроется что-то важное.

Элли отправилась на поиски Сморчка. Он сидел в кают-компании с другими членами команды. Они, как обычно, развлекали себя играми, повторявшимися изо дня в день. Наибольшей популярностью пользовался обмен и торговля карточками с изображением бейсболистов, большинство из которых уже давно умерло. Часть матросов играла в шашки, между ними то и дело возникали ссоры по поводу нечестной игры.

Так же, как в королевстве Мэри, матросы с «Морской королевы» могли проводить день за днем, двигаясь по накатанной колее, если, конечно, Макгилл не отрывал их, вызывая на палубу. Помни об этом, твердила в уме Элли. Будь бдительна. Не позволяй себе снова начать ходить по кругу.

Когда Элли входила в кают-компанию, матросы либо делали вид, что не замечают ее, либо смотрели на девушку недружелюбно. Она не пользовалась популярностью у команды. Большей части матросов не нравилось, что она нашла способ оказаться в фаворе у Макгилла, а у них это не получилось. Тем не менее они, пусть неохотно, признали, что с тех пор как Элли появилась на борту, их положение несколько улучшилось. Макгилл был занят общением с Элли и меньше требовал с матросов.

Сморчок лучше, чем кто-либо другой, понимал, насколько выгодно иметь Элли на борту. Сначала Элли решила, что он будет ревновать Макгилла к ней, как это случилось с Вари, когда появился Ник. Но, в отличие от Вари, Сморчок слишком часто становился для Макгилла козлом отпущения в случае, если что-то шло не так, как хотелось капитану. Получилось, что появление Элли стало для Сморчка желанным послаблением.