– Ну… Перемещаться между мирами… Превращаться в дым…

 – Это я уже видела. Дальше.

 – В летучую мышь… И немного колдовать.

 – Это как? – поинтересовался Франсуа.

 – А вот так, – Луис щелкнул пальцами и лист бумаги, до этого момента спокойно лежащий на столе, внезапно оказался у него в руках.

 – Ну, ты, блин, даешь, – выдохнула я, а потом добавила. – Учти, Луис, я с тобою в карты играть не сяду.

 – Учту.

 – Значит, здесь все хорошо, просто отлично, и теперь, когда все закончилось, мне осталось только, по этому же самому предсказанию неизвестно кого спасти вампирское …, нет, вампирунье, хотя нет, все–таки вампирье… Луис, да подскажи же ты, как правильно?!

 – Вампирячье, – в его голосе звучал смех.

 – Юморист, – хмыкнула я. – Ладно, так, что, мне теперь надо спасать вампи… короче, твое царство?

 – Королевство, – строгим голосом поправили меня. – Тем более, что никого спасать и не надо.

 – А по–моему, в начале ты говорил нечто, совсем противоположное.

 – Мало ли, что я говорил!

 – Мало. Да ты рассказывай, рассказывай.

 Луис некоторое время помолчал и начал:

 – Это – долгая история, но…

 – Ничего, время у нас есть, – перебила я его.

 – Эжени, ты не даешь мне вставить ни слова!

 – Во–первых, Евгения…

 – А во–вторых?

 – Во–вторых, даю. Ты же сейчас говоришь.

 Луис молчал. Кажется, он медленно считал до десяти и обратно.

 – Итак, это – долгая история, – он с опаской взглянул на меня и, увидев, что я не произношу ни слова, удивленно спросил. – Эжени, ты меня слушаешь?

 – Разумеется, а что, незаметно?

 – Нет, ты ведь молчишь.

 – Вот так всегда: комментируешь – не нравится, не комментируешь – тоже.

 Тяжкий вздох был мне ответом. 

 * * * 

 – Пожалуй, начать надо с того, что лет двести назад действительно жил великий маг и предсказатель. Именно он предсказал многое из того, что произошло, происходит и, возможно, произойдет. Так уж повелось, что каждому вампиру при рождении предсказывают его судьбу…

 – А это не показывает некоторую фаталистичность ваших взглядов на мир? – не смогла удержаться я.

 – Не показывает. В этих пророчествах обычно дается несколько жизненных дорог, по которым ты можешь пойти.

 – Тогда, – я попыталась найти хоть какую–нибудь неувязочку, – в каком возрасте ты выбираешь, что тебе делать? В далеком розовом младенчестве, что ли?

 – Нет, когда становишься совершеннолетним, – усмехнулся Луис.

 – А это во сколько?

 – В двадцать.

 – А тебе сейчас…

 – Двадцать четыре.

 И тут, как всегда, в самое неподходящее время, в наш разговор встрял Франсуа:

 – Значит, ты самый старший среди нас троих, Луис, – и добавил, предугадывая мой вопрос. – Мне двадцать два.

 Это было сказано таким тоном, что я просто не могла не поспорить с ним:

 – С чего ты это взял? Быть может, я вам обоим в бабушки гожусь!

 – А тебе не кажется, что в таком случае ты слишком хорошо сохранилась для такого древнего возраста?

 – Ну… Так… Диета хорошая.