|
Потом наступили ежедневные осмотры Ясмалеи. Лежавшая на смотровом столе девица была огромна, как корова. Пышное, роскошное тело прямо трескалось от жира. Этим утром Сайла взглянула поверх Ясмалеи на Ланту. В выражении ее лица промелькнуло нечто такое, что обдало Ланту холодком тревожного предчувствия. Сайла сказала: — Ребенок родится через двадцать четыре, самое позднее тридцать шесть дюймов. Эта простая фраза оказалась последним ударом, лишившим Ланту сознания. Там, где розово-белая нагота Ясмалеи соприкасалась с полотном простыни, была ложбинка, как раз за ее ягодицами. Ланта изнемогала от зноя, и вся эта белизна напоминала ей мягкий, зовущий снег. Как хорошо прилечь и уснуть в этом месте. Здесь ты будешь в безопасности. Тебя здесь не настигнет любовь, которую могут украсть и растоптать. Здесь не будет бесконечной череды бессонных ночей, когда, покрывшись липким потом страха, прислушиваешься к тяжелому сопению соглядатаев. Здесь ты будешь в безопасности от подруг, заявляющих о кровавой мести. И от лекарств для рожениц, которые угрожают жизни не только матери и ребенка, но и тем, кто эти лекарства назначает. Ланта с благодарностью встречала наступавшее забвение. Сайла рванулась раньше, чем Ланта успела скрыться из виду за телом Ясмалеи. Торопливо порывшись в своей лекарской сумке, она отыскала маленькую голубую керамическую бутылочку. Обегая вокруг стола, она вытащила пробку. Рядом забарахталась и заныла Ясмалея, но Сайле было не до нее. Пары нашатырного спирта вернули Ланте сознание, чему она явно противилась. Находясь в полуобморочном состоянии, она умоляла оставить ее в покое. Приведя в чувство подругу, Сайла обратилась к Ясмалее, уже стоявшей рядом со смотровым столом, натягивая одежду и выговаривая за недостаточную почтительность. Опасаясь, что она не сможет выдержать подобную гонку, Сайла прислонилась к успокаивающей твердости каменной стены и закрыла глаза. Чувствуя, что мужество оставляет ее, она услышала свой собственный шепот: «Клас, я уже больше не могу. Я так одинока. Зачем я тебя покинула?» Скрытый где-то глубоко в сознании голос прошептал в ответ: «Сайла ищет Врата. Слишком многое поставлено на карту. Слишком много выстрадано. Сайла должна продолжать». Сайла с горечью возразила: «У каждого есть свои цели, о которых я могу только догадываться. Хотя я не позволяю себе думать об этом, иначе меня замучат бесконечные сомнения. Поручите поиски кому-нибудь другому, более сильному. Мне нужен отдых. Спокойствие.» «Сайла. Потерпи еще немного. Цветок должен распуститься полностью. Соберись, возьми себя в руки». Тишину разорвал мерзкий, скрипучий словно кто-то ногтем царапал шифер — голос Ясмалеи: — Не верю, что мой ребенок родится так скоро. Слишком рано. Вы просто решили напугать меня. Я хочу домой, к маме. Вы обходитесь со мной хуже, чем с рабыней. Никакого сочувствия. — Тогда уходи, — Сайла указала на дверь. — Пусть твоя мать узнает, как ведет себя ее дочь. Сайла ожидала, что ее пациентка тут же пойдет на попятную, но вместо этого она выдала еще больший взрыв негодования: — Ну вот видишь! Ты даже не слушаешь меня! Я ведь говорила уже, что не могу выйти из форта. Я даже не могу покинуть замок. — Почему? Почему не можешь? — Не хватало мне еще раз рассказывать! Все равно не будешь слушать. Чувство неловкости в связи с тем, что она прослушала что-то, возможно, важное, пересилило желание наорать на обнаглевшую девицу. Недовольно надув губы, Ясмалея прихорашивалась перед полированным серебряным зеркалом. Сайла попробовала еще раз: — Я тебя очень внимательно слушаю. Так почему же ты не можешь? — А ты как думаешь? Потому что он беспокоится обо мне. Я рассказала, что его сын бьет меня ногами, как лошадь, мечется, поворачивается все время, и Капитан сильно расстроился. |
