|
— Ну же, у тебя наверняка есть идея! — настаивал Конвей. — Нет, правда, я не знаю. — Тогда какого черта? — он рубанул рукой воздух — Я слышал многое об Учителях и их предполагаемой мощи, но ни слова о том, какого рода была эта мощь. Если уж они были такими сильными, то как люди нашли способ… способ… — Уничтожить их? — Сайла почти выкрикнула эти слова. — Нас терпят только потому, что мы даем жизнь. Учителя же бросили вызов господству мужчин. У нас есть только одна защита — мораль, и если ее не будет, мы погибнем. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. К твоему сведению, моя настоятельница утверждает, что только некоторые Учителя знали, где находятся Врата. Их имена тщательно скрывались. Но когда убийцы не могут найти того, кого ищут, то убивают всех. А еще говорят, кто-то из них сыграл жестокую шутку со своими палачами, сказав, что только Учителям дано снова открыть Врата. Когда потомки убийц узнали об этом, они навеки прокляли своих отцов. Конвей остановился, и Сайла снова повернулась к нему. Он стоял ниже по склону, так что они смогли взглянуть друг другу в глаза. Конвей посмотрел на нее так, словно взгляд его проникал сквозь тело в самый центр ее существа. — Ты ищешь эту силу? — спросил он. — Конечно. — Помолчав, она добавила: — Не для себя. Мне она была ни к чему, это люди заставили меня хотеть ее. Сила пугает меня. Я вижу, она страшит и тебя тоже. Но подумай о равноправии. Равноправии для таких, как я. Я благодарна Церкви за спасение моей жизни. Но я принадлежу ей, пойми. — А получив силу, ты обретешь себя? — Не только я! — Она взмахнула рукой. — Мощь Учителей поможет всем женщинам. Всем людям. — Сила может испортить тебя. — Никогда! Ты обижаешь меня. — Я просто прошу тебя задуматься о том, что ты собираешься совершить. Я верю тебе, ведь я твой друг. Именно поэтому я предупреждаю — ты ходишь по лезвию ножа. Эта сила не смогла защитить Учителей, но ее с лихвой хватило, чтобы погубить их. Учителя предпочли умереть, но не раскрыли ее секрета. Ты и в самом деле уверена в своих способностях? Будешь ли ты хранить ее подобающим образом? Сможешь ли отвергнуть ее, если возникнет опасность, что она попадет в злые руки? Сайла повернулась и решительно зашагала вверх по склону. Да как он смел усомниться? Вся ее жизнь была посвящена поиску Врат. Кто он вообще такой, чтобы оспаривать решения аббатства Ирисов? Зачем он будит в ней тревоги, скрываемые с такой тщательностью? Кто он такой, чтобы заставлять ее плакать? Конвей схватил ее за руку, но она выдернула рукав с такой силой, что чуть не упала. Мэтт вовремя поддержал ее. Сайла снова обернулась, но выражение лица Конвея отбило у нее охоту ссориться. — Ты умеешь завоевывать и владеть, — заговорил он, — меня же жизнь научила терять. Сайла, я больше не хочу лишаться друзей. Я вижу, как Тейт медленно ускользает от меня. А теперь между мной и тобой встали Врата. Поймешь ли ты, если я скажу, что опасаюсь смерти друзей меньше, чем их потери? Действительно ли это имеет смысл? Сайла вытерла глаза платком. Потом взяла Конвея за подбородок и, улыбнувшись, прошептала: — Какой же ты бестолковый мужчина. Хотя я все больше убеждаюсь, что «мужчина» и «неприятности» это одно и то же. — Они улыбнулись, и оба почувствовали, как близки друг другу. Сайла продолжила: — Наверное, тебе приходится трудно здесь, среди чужих. Если бы ты мог вернуться в свой мир, покинуть нас, я не стала бы тебя осуждать. Видишь, я тоже беспокоюсь о своих друзьях. Конвей рассмеялся коротким смехом человека, много пережившего на своем веку. — Благодарю, но, пожалуй, я предпочту остаться здесь. Ведь я тоже кое-кого ищу, Сайла. Самого себя. Пока я тебе полезен, можешь на меня рассчитывать. |
