— Два в минус, — призывая кинжал обратно в руку, прокомментировал полученный результат Раевский.

Он посмотрел на Хима. Да уж, досталось химерику, тот лежал на полу, прижав уши к голове и накрыв их передними лапами, но, похоже, помогало плохо.

Егор развернулся в сторону правого крыла и увидел последнего противника. Тот стоял метрах в двадцати в центре какого-то зала, а за его спиной сияла серебристая звездочка, висевшая в метре от пола. Лица у тени не было, но Раевский ощущал, что та ошарашена и растеряна. Она считала себя непобедимой, но вот двое её подручных расползаются темными лужами, над которыми повисли клочья чёрного тумана. Многострадальный дом наполнился скрежетом, серость исчезала, и в большие арочные окна, наконец, заглянул солнечный свет.

Егор не стал ждать, пока оклемается Хим, слуга вышел из строя, а надо было спешить. Он сейчас себе напоминал Фродо Беггинса, который с фиалом, полным света из зеркала Галадриель, гонял тетушку Шелоб. Хотя, какой он Фродо? Он — Федор Сумкин из перевода Гоблина с лампочкой Ильича, и пока она светит, его враг уязвим. И он рванул на тень, не обращая внимания на боль в ноге. Он нёсся вперёд с максимальной скоростью, и чёрный силуэт развернулся и побежал прочь, надеясь скрыться.

— Всем стоять, трамвай прижаться вправо! — заорал Егор, что есть мочи, и швырнул поглотитель душ в удаляющуюся спину чёрного.

Никогда ему не удавалось метнуть нож так далеко, его предел — семь метров, но сейчас он действовал на рефлексах, сила бурлила внутри и требовала выхода. Серебристой молнией тот преодолел путь до цели. Росчерк, объятый голубым светом, попал в цель Раевский метил между лопаток, ну, или что там у этого силуэта? А попал в поясницу. Кинжал вошёл примерно на половину лезвия и швырнул чёрного с такой силой, что того проволокло по вздувшемуся паркету мордой вперёд метра на три. Тварь заорала, заорала жутко, так, что закружилась голова и подкосились ноги, но это длилось недолго, через пару секунд Егор рухнул на пол, сжавшись в комок, а потом сознание погасло, принеся невероятное облегчение.

Когда он пришёл в себя, за окном были густые сумерки, на многострадальный Лираск опускалась ночь. Его верный Хим сидел рядом, не сводя с Раевского обеспокоенного взгляда. Во рту было сухо, очень хотелось пить, голова раскалывалась. Егор кое-как сел, после чего провёл рукой по лицу, и тут же на пол посыпалась багровая пыль, вся его рожа была в крови.

— Охренеть, не встать, — прохрипел он. — Сходил, б… за хлебушком. Нах такие приключения!

Он повернул голову и посмотрел туда, где должно лежать то, что осталось от чёрного. Что ж, все было ожидаемо, его кинжал, поглотивший неимоверное количество душ, валялся посреди чёрного высохшего пятна. Это всё, что осталось от теней. Света в помещении было немного, но серебристая звездочка озаряла всё на два метра вокруг себя. Егор с трудом поднялся на ноги, тело ломило, словно, его пинала толпа озверевших кикбоксеров, или словно через мясорубку пропустили.

— Ты как? — мысленно спросил он Хима, который состроил максимально счастливую морду, хотя это, в принципе, нереально, в истинном облике химеры его слуга был невероятно страшным.

— Всё хорошо, хозяин. Вот, я принёс, — он подвинул к Раевскому лапой какую-то тёмную бутылку, объёмом с литр, запаянную сургучом. — Я нашёл это в подвале. Прости, но мне пришлось тебя оставить. Я знал, что ты, когда очнёшься, захочешь пить.

— Главное, чтобы это можно было пить, — усмехнулся Егор.