— Вы отправитесь в Москву, имея в рюкзаках четыре таких мины. В случае опасности можете незаметно положить этот комок у своих ног, и все НКВД двадцать раз споткнется о него, но так и не догадается, что это мина, взрыватель которой действует от миниатюрного коротковолнового передатчика, размером с сигаретную пачку. Впрочем, все это слова Что там у нас на лесном полигоне, Гольвег?

— Все готово.

Через несколько минут диверсанты уже сидели в машине, увозящей их на спецполигон, на территории которого проходили «взрывную» практику курсанты Фриденталя. Инструктор, ожидавший их там, показал Кондакову, как пользоваться маленьким тюбиком, содержащим какое-то клейкое вещество, благодаря которому мину можно было легко прикрепить к стальному днищу старого, обреченного на гибель «опеля».

Кондаков сделал это лично и сам же, вернувшись в бункер, послал радиосигнал передатчика Взрыв был таким, что машину разнесло вдребезги, но не на земле, а где-то в поднебесье. И стальные обломки ее опадали в виде осколочного града.

— Ну вот, а вы, Гольвег, сомневались, — первым нарушил молчание Отто Скорцени, когда осколки достигли земли, а султан песка и пыли осел на обломках ближайших сосен. — Вас, Гольвег, всегда трудно в чем-либо убедить, пока не увидите собственными глазами.

— Но ведь такое приятно увидеть, — невозмутимо ответил Гольвег, краем глаза следя за удивленно посматривавшим то на него, то на Скорцени лейтенантом Кондаковым. Диверсант еще не понимал, что становится свидетелем обычного для Скорцени «психического спектакля» — как называли эти импровизации «первого диверсанта рейха» его подчиненные.

— Что скажете, лейтенант Кондаков? — мгновенно забыл о существовании гауптштурмфюрера Скорцени.

— Страшная сила.

— Операция «Кровавый Коба»!.. Старались. Диверсия века. Кто осуществил? Старший лейтенант Кондаков. Не оговорился, на задание вы отправитесь старшим лейтенантом, в рейх вернетесь капитаном. О награждении вас Рыцарским крестом позабочусь лично. Но это к слову. Вы видели, что минуту назад произошло с машиной? Конечно, у Сталина машина бронированная. Но мины будут потяжелее.

— Такая разнесет! — оживился Кондаков.

— Не думайте, что все две недели, которые остались до высадки в России, вас будут развлекать такими зрелищами. Эта «Коба-мина» слишком дороговата, чтобы доставлять вам подобное удовольствие. Но закреплять ее и посылать радиосигнал вам придется раз сто. Чтобы до автоматизма. Взрыв на машине Сталина вам тоже не обязательно лицезреть. Радиокоманду вы сможете подать, находясь в одиннадцати километрах от места взрыва.

— Ну?! — недоверчиво взглянул на штурмбаннфюрера Кондаков.

— Как видите, мы вовсе не собираемся превращать вас в смертника. В отличие от Сталина нас приучили ценить те самые кадры, которые «решают все»;

— Понимаю, — вновь перевел Кондаков взгляд туда, где вместо машины осталась обрамленная обломками воронка.

— А теперь я хочу услышать ваше твердое «да», лейтенант. Если вы считаете, что не в состоянии справиться с этим заданием, говорите прямо. Мы подберем другого руководителя группы, вы же останетесь исполнителем обычной «грязной» диверсантской работы. Но уже в других операциях. При этом вас никто не упрекнет ни в трусости, ни в отказе осуществить акцию «Кровавый Коба».

— Я говорю: «да», господин пггурмбаннфюрер, — с некоторым раздражением подтвердил лейтенант.

— Что ж, в таком случае идите и готовьтесь к выполнению задания. Вам покажут несколько фильмов о Москве и Подмосковье. Экипируют. Отлично вооружат. Дадут надежные явки в окрестного стях русской столицы. И поймите: теперь вы — «второй диверсант рейха».