— Посмотрите, Ваше Преосвященство, — сказал он, сразу переходя к делу. Не могу сказать вам, почему я это говорю, но у меня очень сильное ощущение, что в ближайшее время надо будет запретить всем близко подходить к первому ангару.

Он помолчал, а потом добавил, как он надеялся, со значительным усилением:

— Я думаю, что никого нельзя подпускать к нему ближе, чем по крайней мере, на тысячу футов.

Некоторое время Лэкленд внимательно смотрел на него молча. Потом сказал:

— Значит вы полагаете, что скоро должен появиться серый блоб размером тысячу футов в диаметре?

— Да.

— У Чарльтона та же идея. Он считает, что самка серого блоба будет рожать. Не знаю, должен ли я относиться к этому серьезно, Гревиль…

— Я думаю, Чарльтон не прав. Но все же мы должны, я полагаю, быть готовы…

Резкий типичный хлопок был громким и безошибочным. Оба бросились к окну.

Первый ангар медленно двигался, взгромоздившись на самого огромного из всех когда-либо виденных блобов. Он раздался на все полторы тысячи футов в ширину и в высоту, превращая все вокруг в ничтожество. Ударная волна сокрушила все, что находилось поблизости. Директор повернулся к Гревилю.

— Вы были правы, Гревиль. Вы или Чарльтон.

— Если прав я, а не Чарльтон, Ваше Преосвященство, то я собираюсь следовать за этим блобом, куда бы он ни пошел. Я ни на секунду не хочу упускать его из вида.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Армия предоставила грузовик с прожектором и связью. Сидя и зевая в «Лендровере», где сбоку храпел Понсфорд, Гревиль смотрел, как прожектор играл на серебристо-серой шкуре чудовищного блоба, медленно переваливающегося в ночи. Из прицепа, где находился связист, передали сообщение, из которого выходило, что Камберленд был в хаосе. Появилось много других огромных блобов. Они расползались веером, медленно пересекая реки и горы. Гревиль, следуя за своим блобом, прошел уже сквозь два туннеля, которых раньше, до блоба, здесь не было.

Гревиль локтем разбудил Понсфорда. Водитель «Лендровера» почти уснул за рулем; работа его — вести «Лендровер» по гладко укатанной блобом дороге или, когда блоб поднимался в воздух, прокладывать путь самому, и придерживаться постоянной скорости в три с половиной — три и шесть миль в час — была монотонной и нудной.

— Что случилось? — сонно пробормотал Понсфорд.

Гревиль подал ему сообщение.

— Нам бы надо это записать. Журнал толстеет.

— А нам это что-нибудь говорит? — Понсфорд зевнул и потянулся. Его трясло. — В чертово время затеяли они свои штучки.

— Весна скоро, Терри. Бодрись. Так — давай еще раз посмотрим на карту.

Оба склонились над бумагой. На ней были аккуратно проложены маршруты, лучами расходящиеся от Лондона. Здесь же был и длинный след черного блоба, навестившего своих камберлендских братьев.

— Слушай, когда ты смотришь на эти карты, на эти радиальные линии, у тебя не возникает никаких ассоциаций?

— Ты имеешь ввиду, как глядеть на облака и говорить на что они похожи? С тобой все в порядке, Том?

— Все отлично. Ну давай, говори.

— Ну, на мой взгляд, это чушь. Нет ничего особенного. Послушай, Том, а что ты задумал?

— Да, пока я не могу ничего сказать. Мне нужны дальнейшие данные — а я очень сомневаюсь, что их можно ожидать.

— Ожидать — это не то слово, чтобы говорить про блобов.

Это точно.

К «Лендроверу» приблизилась темная фигура в офицерской форме, и водитель остановил машину. Вспыхнул фонарик.

— Мистер Гревиль, мы получили сообщение из Лондона.