Неужели все умерли, как и папа?

От подобных мыслей становилось не по себе.

— Что? — отозвалась я на оклик Кристофа.

После короткой паузы он устало повел плечами:

— Ничего. Надеюсь, принес все, что может пригодиться в хозяйстве.

Я тоже надеюсь. Но, если честно, не имею ни малейшего понятия, что мне нужно в данный момент. Впрочем, дробовик — вещь, безусловно, полезная.

— Спасибо, что закупил продукты. Не знаю, сколько времени придется просидеть в этом доме.

— Неужели?

Ты — не первый гость, явившийся из темного мира, Голубоглазый!

Я отнесла пакеты на кухню, оставив его осмысливать сказанные слова.

Глава 23

Сон о темном подполе безжалостно окутал сознание, но развеялся словно дым, как только непонятный звук вырвал меня из плена жутких видений. За окном шел снег, и в сказочном сиянии света ночных фонарей, отраженного от нового снежного покрова, сидела, нахохлившись и устремив на меня немигающий взгляд, белая бабушкина сова.

Было тепло и уютно, на соседней раскладушке мирно посапывал Грейвс. С первого этажа доносился чуть слышный звук включенного телевизора. Там обосновался второй постоялец.

От их присутствия веяло спокойствием. Однако где-то в глубине души затаился страх.

Честно говоря, я опасалась, что не усну, если Кристоф останется в доме. В действительности же провалилась в тяжелый сон, как только голова коснулась подушки.

Сова подмигнула правым глазом, а невесть откуда взявшийся аромат лунного сияния развеял слабый вкус цитрусов во рту.

Я бесшумно выскользнула из теплой постели, чуть затаив дыхание от прохладного воздуха, мурашками пробежавшего по коже. Несмотря на включенный обогреватель, в комнате стоял пронизывающий холод. Поверх теплой пижамы, которую всегда надеваю на ночь, я натянула спортивные брюки, накинула сверху вязаный жакет и согнала остатки сна, протерев глаза кулачками.

Прошмыгнула мимо всхлипнувшего во сне Грейвса и, стараясь не скрипеть ступеньками, спустилась по лестнице. Половицы застыли в молчании, когда я шла по коридору. На стене отражается голубой прямоугольник от включенного телевизора. В гостиной перед ним, с дробовиком наперевес, сидит Кристоф, устроившись в папином складном кресле — не тот ли это дробовик, что я видела у него на складах? Голова опущена, будто во сне клюет носом. Звук в телевизоре приглушен, на экране — черно-белое старое кино о войне, которое идет с сильными помехами.

«Стоп! У нас ведь кабельное телевидение, и помех быть не должно!» — мелькнула в голове мысль.

Ковер, коробки, расставленные вдоль стенки коридора, отверстие от пули, сияющее в свете телевизионного экрана, выглядят как картинки из прошлой жизни.

Входная дверь мерцает теплыми огнями. Тоненькие нити светло-голубых линий опутали ее сложным витиеватым узором, похожим на татуировки первобытнообщинных племен. Я смотрю как завороженная на игру света с тенью, а вокруг стоит гробовая тишина, словно мир окутан обманчивой сетью дьявольских чудес.

Легкой поступью я шаг за шагом приближаюсь к входной двери, иду босиком по дешевому ковру, а ноги скользят по нему, как по маслу. Дверь все ближе и ближе, будто ковровая дорожка сама несет меня к ней. Рука без моего участия открывает замки, и оба засова отодвигаются совсем бесшумно. Ладонь тянется к дверной ручке…

Нет, Дрю, не выходи!

Ой, кажется, я не собиралась на ночную прогулку! Внезапно рот наполнился сладким вкусом настоящих апельсинов, а не искусственных и восковых, как обычно. От удивления даже голова заболела, будто сквозь нее незаметно просунули металлическую трубку.