Итак, список все время пополнялся, и повозки Хорвата снова и снова отправлялись в путь. Каждый раз число этих повозок возрастало, и теперь они уже добирались до самого Алфёльда и за Дунай, до Загреба и даже дальше. Ведь добрые хорваты тоже любят хорошую водку, и они, как все люди, смертны.

За десять — пятнадцать лет винокурни Хорвата сильно разрослись; с утра до вечера кипели котлы, и денег у хозяина скопилось такое множество, что он не знал, куда их девать. Когда же император Франц призвал комитатское дворянство и магнатов исполнить свой долг и принять на себя часть бремени войны против французов, Миклош Хорват один послал в Вену не меньше волов, чем целый комитат Сатмар. Что касается Сатмара, то истории известно, что он послал императору тысячу волов, как это и отметила тогдашняя эпиграмма:

Тысячу волов послал Сатмар императору. Император же послал в Сатмар только одного.

Дело в том, что именно в тот год император назначил в Сатмар нового губернатора. По отношению к Хорвату император проявил большую щедрость, чем ко всему комитату Сатмар: пожаловал винокуру дворянство, добавив к его фамилии постоянный эпитет "Сильваши" [Szilvasi — букв, сливовый (венг.)]: (Это-то как раз и не соответствовало истине, потому что Хорват готовил свою "Розовую" из чего угодно, только не из слив.)

Став дворянином, Хорват перестал гнать водку (занятие это уже не приличествовало его новому званию) и купил у промотавшихся графов Цобор большое имение, где и поселился со своими дочерьми, уже успевшими к этому времени подрасти.

Так старый Хорват стал богатым человеком и дворянином. Венгерское дворянское сословие в свое время было мудрым политическим учреждением, бассейном, собиравшим все, что было лучшего в целой стране.

Стоило только кому-либо снискать авторитет и уважение в той или иной области или приобрести капитал, духовный или материальный, представляющий какую-то ценность, то, будь он румын или немец, безразлично, его тотчас же включали в дворянское сословие. Девиз был один: "Впитать все сильное". Нация потому и смогла сохраниться так долго, что всякого, кто мог быть опасен для нее извне, она принимала в свое лоно. Снаружи оставались только слабые и беспомощные. Надо признать, что предки наши были умные люди. И вы, господа демократы, не плюйте на полинявшие и обветшалые старинные гербы. Это — реликвии. Из них, этих маленьких гербов, была сложена та баррикада, которая обеспечила неприкосновенность большого святого герба, того, что вы собирались однажды переделать, поправ вековые традиции и заменив их масонским духом.

Венгерское дворянство не было непроницаемой стеной, отделявшей привилегированные классы от народа; в этой стене широко были открыты ворота для всех тех, кто заслужил право войти внутрь.

Но, несмотря на все богатство Хорвата, дворяне и даже другие Хорваты — из села Бибит, из Фелыпёбогача, из Надьварада, из Петричевича, из Виксита — не любили его. Визит Хорвата к родственникам остался без ответа. Свою неприязнь они объясняли не тем, что Миклош Хорват занимался винокурением, а тем, что он сбывал свою водку обманным путем, за счет усопших; но он прибегал к такой хитрости лишь вначале, позднее его торговля шла отлично и без помощи каких-либо уловок.

Вот почему в доме Сильваши-Хорвата бывали только представители мелкого дворянства, из числа "ходивших в бекеше". Но порою и их злила роскошь в доме Хорвата, и тогда они тоже отпускали колкие шутки по его адресу, на которые, впрочем, будучи человеком добродушным, он не обращал внимания.