Фесс поднял голову и заставил себя встретиться глазами с Этлау.

Очевидно, взгляд некроманту вполне удался – потому что отец-инквизитор отчего-то враз осёкся и потерял то место, где читал.

– Ты поторопился, отец-экзекутор! – напрягая ноющее горло, выкрикнул Фесс. – Ты забыл, что такое некромантия. Ты забыл, что она может, и ты забыл, какое проклятье падёт на все эти земли, если ты посягнёшь… нет, не на меня, на ту Силу, что стоит за мной!

– Фу, как нехорошо прерывать официальное лицо в момент исполнения им служебных обязанностей, – с издевательской укоризной ответил Этлау. – Не старайся, некромант. Сейчас ты будешь грозить, потом – обещать мне показать некий донельзя могущественный и опасный артефакт, и так далее, и тому подобное – только чтобы выиграть время. Нет уж, все, теперь уж твоё время точно кончилось, некромант.

Губы Фесса сами собой сложились в кривую усмешку. Этлау оказался несколько умнее, чем следовало.

– Постойте! – раздался над толпой вдруг чей-то голос, неожиданно сильный и уверенный. – Сей некромант – полноправный чародей, обладатель посоха и в качестве такового подсуден исключительно суду Академии Высокого Волшебства! Не защищают закон и порядок беззаконием, преподобный отец Этлау, нет, никак не защищают! Или думаешь ты, что место здесь глухое, никто ни о чём никогда не узнает? Ошибаешься, преподобный, – узнают, да ещё как! И в Ордосе узнают, и в Аркине! Нельзя святое дело делать, когда руки до плеч в крови, и крови невинной!

Изумлению Фесса не было предела, даже сейчас, на самом краю гибели. Наш святоша, наш Белый маг, верное чадо Матери-Церкви – гляди-ко, осмелился голос возвысить! Жалко парнишку – теперь-то его Этлау и вовсе в порошок сотрёт…

И яснее ясного, что ничем эта глупая выходка Фессу уже не поможет.

Этлау и бровью не повел. Не произнёс ни одного слова, сделал лишь короткий, быстрый жест – и на Эбенезера Джайлза со всех сторон навалились сразу пятеро дюжих инквизиторских служек. Волшебник и пикнуть не успел, как оказался скручен и связан – весьма умело и быстро, – после чего тотчас же уволочен куда-то в неизвестном направлении.

Всё это заняло не больше нескольких секунд. Рот Джайлзу заткнули тотчас, и всё, что услыхал Фесс, было лишь неразборчивым мычанием.

Только теперь к душе некроманта пробился самый настоящий страх. Омерзительный, липкий и мутный, того сорта, что заставляет даже, казалось бы, смелых людей валяться в ногах у победителей, тщетно вымаливая пощаду.

И тогда про себя Фесс произнёс наконец одно лишь короткое слово:

«Тьма!»

Он не слишком верил, что это может подействовать, однако шепчущий мягкий голос отозвался тотчас, словно Она всё это время стояла рядом, терпеливо дожидаясь его зова.

«Ты всё-таки вспомнил обо мне? Когда стало некуда бежать и нечем стало сражаться – тогда лишь ты вспомнил о моих словах? Не при таких обстоятельствах хотела б я услыхать твой зов, некромант…»

Слова застряли у Фесса в горле. Ну да, понятно, заблудший сын вспомнил о старом отце, только когда пришла беда и больше не у кого просить помощи и защиты.

«Не думай, что я настолько всемогуща в вашем тварном мире, – продолжала его незримая собеседница. – Твои враги владеют немалой силой… всё, что я могу из своего далёка, – это отвлечь их на себя… дальше уже твоё дело, некромант. И смотри, не поступи со мной, как ты поступил с шестью Владыками!»

Фесс не выдержал, вздрогнул. Какую плату потребует от него обладательница этого низкого обольстительного голоса? Существо, не имеющее плоти, находящееся повсюду и нигде, бессмертное, неуничтожимое, вездесущее… которому невесть зачем потребовался умеющий противостоять Серым Пределам смертный.