Будничной походкой, напустив на себя скучающий и равнодушный вид, Фесс вошёл в трактир.

Собственно говоря, трактиром это место поименовать можно было лишь с большой натяжкой. Скорее – просто изба с обычной для здешних мест печкой на четверть горницы да одним-единственным длинным столом с лавками. У печи возилась мрачного вида стряпуха, поминутно шмыгая носом и сморкаясь в рукав. Хозяин, как и положено, восседал за неким подобием конторки, каковой он, по-видимому, очень гордился.

Народу в трактире было мало. Несколько углежогов, пара мелких купецких приказчиков (эти пили пиво, стараясь держаться особняком – как же, белая кость по сравнению с остальными мужиками-лапотниками!) да четверо непонятно чего застрявших тут мужиков, по виду – обычных отходников, отпущенных бароном по зимнему времени в города, отрабатывать оброки.

– Что угодно почтенному? – взглянул в сторону Фесса хозяин. – Снидать, ночевать, уезжать?

– Уезжать, – сказал Фесс. Плащ его словно бы ненароком распахнулся, взорам собравшихся предстал висящий на боку некроманта меч в воронёных ножнах.

– А уезжать дык и уезжай, моего разрешения не требуется, – хохотнул хозяин, по-видимому мгновенно теряя к гостю всякий интерес.

– Дык и уеду, вот только найду на чём, – в тон ему ответил Фесс.

– И тебе, что ли, телега требуется? – ухмыльнулся закопчённый до самых глаз углежог, очевидно исповедовавший принцип: «Зачем мыться, если завтра всё равно испачкаешься?». – Что-то много вас сегодня тут ходит, кому телеги вдруг потребовались…

Это было необычно и непривычно. Фесс насторожился. Человек, открыто носящий оружие, мог быть или наёмником, солдатом Вольных рот, с которым связываться простым мужикам более чем не стоит – даже если ему они бока и намнут, потом ответ придётся держать перед всей ротой, и тут даже баронская дружина не защитит – или баронским подручным, что тоже более чем чревато. И тем не менее углежог насмехался над ним. Нимало, судя по всему, не боясь висящего на поясе клинка.

Некромант неторопливо повернулся к насмешнику.

– А хотя бы и так, – растягивая слова, проговорил он. – У тебя лишняя телега с конякой найдётся? Если да, то давай за цену поговорим, а если нет…

– А если нет, то что? – Углежог презрительно сплюнул на пол, угодив прямо между сапог Фесса. Был он высок, жилист и, верно, силён; но всё равно, задевать и подначивать вооружённого воина – на такое не решился бы никакой углежог во всем северном Эгесте.

Фесс с деланным разочарованием развёл руками. Мол, видите, люди добрые, не хотел я смертоубийства, но…

Рунный меч легко выпорхнул из ножен. Всё-таки возвращение памяти, хотя Фесс этому и отчаянно противился, принесло и кое-что положительное. Вот, например, эту ловкость с оружием, о какой некромант Неясыть не мог даже мечтать.

– Это кто тут мечом в моём трактире машет? – внезапно раздалось от двери. Голос был молодой, лихой и – женский, высокий.

Углежог совершил поистине достойный ярмарочного акробата прыжок, молниеносно оказавшись под столом.

Фесс крутнулся, уходя вправо-вбок, выставляя перед собой клинок и на всякий случай вспоминая какое-нибудь подходящее к случаю заклинание.

В дверях стояла девушка. Не могучая амазонка, косая сажень в плечах, а тонюсенькая, словно былинка, с неровно подрезанными густыми каштановыми волосами, выбивающимися из-под алого берета, какой часто носили воины Вольных рот. Правда, на берете не было эмблемы, как не было её и на левой стороне плаща. На вид девчонке было лет семнадцать, самое большее – восемнадцать.

В руках она держала два чуть скривлённых парных меча с тяжёлыми округлыми противовесами – оружие одиночек, слишком уверенных в себе или по глупости, или… или действительно имеющих на то основания.