Ах, до меня стало доходить. Должно быть, в фильме я походил на худа. Действительно, в моей внешности и поступках было что-то явно криминальное, если хорошенько подумать. А Лилли неравнодушна к типам такого плана. Вот и причина ее восторга… Она могла даже вообразить, что появился шанс мне постепенно примкнуть к таким типам.

— Шелл, — сказала она, — надеюсь, у тебя нет ко мне претензий из-за Сирила? Ты на меня не обиделся?

— У меня и в мыслях не было ничего подобного. Фактически единственное, с чем я считался…

— Понимаешь, это ровно ничего не значит.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, это не было что-то… ты понимаешь…

— Нет.

— Знаешь, вообще-то я даже рада… Мне кажется…

— Как прикажешь это понять?

— А ты не знаешь?

— Лилли…

— Ты бы заглянул в «Джаз Пэд», Шелл. Он полупустой.

Ага. Теперь я получил кое-что еще. Появилась надежда, что меня реабилитируют, ведь Сирил-то находился в тюрьме! Более того, все из ее потенциальных приятелей тоже угодили туда.

Ну что ж, я не имею ничего против, чтобы на пару часов меня реабилитировали. Не сегодня вечером, разумеется. Но, возможно, в скором времени…

— Как ты думаешь, сумеешь ли ты сейчас приехать в клуб, Шелл?

— Ну… не сегодня. Однако, довольно скоро. Даже очень скоро.

Я на секунду задумался.

— Между прочим, Лилли, как у тебя дела с полицией? Принимая во внимание плачевное положение Сирила и…

— Ох, я вроде бы получила испытательный срок. Должна хорошо вести себя.

— Да, трудная задача.

— Мне нельзя водить дружбу с… ну, ты сам знаешь.

— Да, понятно.

— Я сегодня ездила в управление и долго беседовала с полицейским начальством. Однако, они держались очень мило. Фактически я-то сама ничего плохого не сделала. Все это дело рук Сирила. Ну, а я перепугалась, почувствовала себя такой беззащитной…

— Представляю.

— Поэтому они даже не собираются сажать меня в тюрьму или как-то по-другому наказывать. Как мне теперь кажется, полицейские не такие уж страшные.

— Полицейские тоже люди…

Я закрыл глаза.

— Как ты была одета, когда разговаривала с ними?

— Точно так, как сейчас. В своем золоченном платье. Ты его не видел? У меня не было времени переодеться.

— Естественно. Опиши мне свое платье, Лилли.

Она описала довольно подробно. Должно быть, что-то сногсшибательное. Да, декольте впереди до самого пояса.

Потом она сказала:

— Мне нужно бежать, Шелл. Уже пора выступать. Обязательно приходи, когда сможешь. Я понимаю, что сегодня ты должен чувствовать себя ужасно усталым.

— Да, вроде того. Но настроение у меня начинает… подниматься.

— Пока, Шелл.

— Пока, Лилли.

Положив трубку на место, я обнаружил, что улыбаюсь. Это немного причиняло боль, но я улыбался.

Я прикончил свой бурбон и принялся смешивать новый, но тут вспомнил о графине с мартини, который приготовил вечером в воскресенье. Вот чего мне хотелось! Ничто не сравнится с мартини, если ты уже начал улыбаться.

Собственно, почему графин? Ведь я тогда разлил его по стаканам. Они уже замерзли, ведь я успел сунуть их на несколько минут в морозильник. Вечером в воскресенье. Понятно, что с той минуты я даже не заглядывал в него.

Теперь я вытащил один стакан. Эти стаканы существовали у меня для ночей «полнейшего безумия».

Телефон зазвонил в тот самый момент, когда я собирался сделать первый осторожный глоточек «Безумия» двухдневной давности.