– Валерия, я могу вам предоставить возможность и ананас с манго написать, но вне учебного времени! Еще раз услышу про священный фрукт, буду ждать с экзотической корзинкой в своем кабинете. А пока я с нетерпением жду вашу работу.

Спросила на свою голову.

Теперь точно не примет. Переглядываюсь с Аней через мольберт, и ловлю от нее поддержку в виде: забей и продолжай задание.

Понимая, что ко мне могут придраться, а у нас это запросто на предметах кафедры рисунка и живописи полностью ухожу в яблоко.

Неделю их есть не буду.

В конце приношу довольно симпатичное яблочко преподу. Все оттенки передала, тень учла. Что еще надо?

Карандаш хмурится и чешет затылок. Хороший знак. Когда не нравится работа, он улыбается и может пару приятных слов выдать перед тем, как влепит два балла с самым счастливым выражением вытянутой физиономии.

– Мдаа… Что я могу сказать? Работа средненькая, уровень мелковат. Писать тебе еще тысячу яблок, Терехова, и писать.

И мне еще говорят, что я нервная. Здесь половина академии вроде Карандаша мозги полощут. Где взять спокойствие?

Преподаватель поставил в итоге десять баллов. И совсем уж расщедрившись, отдал мне то, что стало моим сотым натюрмортом.

Вот после этого яблока, которое я от радости все-таки съела, день перевернулся для меня с ног на голову.

После учебы остановилась поболтать с девочками моей группы. И только по этой причине я узнала две новости.

Моя лучшая подруга, самая скромная и честная из всех, кого я знаю, состоит в тайных отношениях с моим братом. Вот если бы не увидела, как Аня, которая и мухи не обидит, влепила моему брату пощечину, так бы и не узнала.

Первая новость перетекает во вторую. Моя наблюдательность равна нулю. Какой из меня художник получится, бог его знает.

Да я же столб посреди узкой дороги не замечу и врежусь лбом. Было такое, кстати.

Ну вот с такими мыслями я и возвращаюсь домой. Помимо моих личных открытий, я переживаю еще за подругу, зная своего брата. А он такой же, как и Костя на минуточку. И это уже о многом говорит. Надежда на то, что Аня сменит поток стервозных любовниц брата, есть, и хочется в это верить.

Дома после ужина мама опять принимается, как будто к слову, расхваливать Костеньку.

– Мам, ну как ты не понимаешь? Он же индюк! Не могу я связываться с индюками.

Уже просто не выдерживаю, называю все своими именами.

– Не пойму я что-то, а чем тебе индюки-то не нравятся? Симпатичные птицы. Ты же любишь животных, – в непонимании поднимает на меня она глаза, будто я комплимент Косте только что сделала.

– Все нравятся, а индюки нет. Особенно, когда зовут Костя, – приходится уточнить подробнее.

Но мама не сдается:

– Вот я твоего отца павлином называла, когда познакомились. И ничего, как видишь, живем и любим друг друга.

Представила папу павлином – ничего не получилось.

Вот Свят похож. И если папа был в молодости такой как брат, тогда все может быть. Только для меня это ничего не меняет.

Поняла, что доказывать бесполезно. Мама из всего найдет положительное и еще больше будет восхищаться Костей. Поэтому поспешила поскорей к себе в комнату. Там сидел еще один любитель индюка. Ни к кому кот не идет, кроме своих, а тут на тебе… прыгнул в объятия.

Вот завтра мне снимут дреды и смогу приступить к поиску скромного и серьезного парня. Надо бы поскорее найти, чтобы знали – место индюка уже занято.

Глава 3

Лера

Сидя у мастера в кресле, я даже с сожалением смотрела на половину оранжевой головы. Как-то привыкла уже к своей яркой шевелюре за несколько месяцев.

Все бы хорошо, но меня воспринимали окружающие исключительно как забавную девчонку. Серьезные мальчики сторонились, а шутники, наоборот, не проходили мимо.