Какой чудесной была бы такая жизнь! Как бы она хотела жить на Северо-Шотландском нагорье с любимым мужем и его родными.

Но все пошло чертовски неправильно, и теперь эта мечта никогда не станет реальностью. Даже ее растущая привязанность к замечательной, заботящейся о ней женщине, которая не отходила от нее с той ужасной ночи, причиняла Хло больше боли, чем радости.

– Я оставалась так долго, как могла, Гвен, – сказала Хло, решительно шагая к терминалу.

Они находились в аэропорту, и Хло не терпелось подняться в воздух и улететь прочь от места, которое хранило столько грустных воспоминаний. Хло боялась, что у нее начнется истерика, если она останется здесь еще на какое-то время. Она не могла видеть Драстена. Ей было невыносимо находиться в замке, построенном Дэйгисом.

Без него она больше не могла оставаться в Шотландии.

С той ужасной ночи, когда ее разбудило хлопанье автомобильной двери, прошло две недели. Две недели назад она выбежала за Дэйгисом из замка только затем, чтобы быть схваченной сектантами, которые ждали подходящего момента.

Две недели назад она в слезах сбежала из катакомб и, выбравшись из Белтью Билдинг, позвонила Гвен и Драстену из автомата.

Две недели назад они примчались к ней в Лондон и обыскали каждый дюйм этого проклятого здания.

Когда Гвен и Драстен забрали ее в замок МакКелтаров, потрясение было таким сильным, что Хло не могла говорить. Она лежала в спальне с задернутыми шторами и с трудом замечала их присутствие. Затем, наконец Хло смогла рассказать, что случилось – ту часть, которая была ей известна, – и свернулась в постели, снова и снова мысленно переживая те события, пытаясь понять, что же там произошло на самом деле.

Прекрасно зная, что они никогда не узнают всей правды.

Она была уверена только в одном – Дэйгис погиб.

Две недели Хло жила в состоянии мучительной неопределенности, напряжения и горя… и предательской надежды. Она ведь не видела его мертвого тела. Так что возможно…

Невозможно.

Две недели ожиданий, молитв, несбывшихся надежд.

И каждый день она видела Гвен и Драстена, что стало для нее худшим наказанием. Драстен прикасался к Гвен руками Дэйгиса. У него было его лицо и его глубокий, чувственный голос.

Но он не был Дэйгисом. Он не принадлежал ей, хоть и был копией брата. Он принадлежал Гвен, и Гвен, в отличие от Хло, была беременна. В этом не было сомнений, потому что несколько дней назад Гвен уговорила ее сделать тест на беременность. По ее словам, если бы он оказался положительным, у Хло появилась бы цель в жизни. Но, к сожалению, ее не ждала радостная новость, которую Гвен получила еще семь месяцев назад.

Результат теста оказался отрицательным.

Как и ее жизнь. Которая теперь не вызывала ничего, кроме отрицания.

– Полагаю, тебе не стоит оставаться одной, – заметила Гвен.

Она попыталась ободряюще улыбнуться, но, судя по реакции Гвен, у нее скорее получился устрашающий оскал.

– Гвен, со мной все будет в порядке. Я не могу больше здесь оставаться. Я не могу видеть… – Она замолчала, не желая причинять подруге боль.

– Я понимаю, – сказала Гвен, поморщившись.

Она переживала то же самое, когда думала, что навеки потеряла Драстена, и встретилась с его потомками. Она могла себе представить, что чувствовала Хло, каждый раз глядя на брата-близнеца Дэйгиса. И в отличие от Гвен у нее даже не было надежды родить от любимого человека.

Хуже всего было то, что они совершенно ничего не знали наверняка. Дэйгис просто исчез. Первые дни Гвен тоже надеялась на его возвращение, пока Драстен не признался ей, что с той самой ночи больше не ощущает особенной связи, которая всегда существовала между братьями.