Того, кто мог бы стать одним из выдающихся европейских стратегов, освободили от всех военных должностей, уволили без предварительного уведомления из армии. Ему также вручили приказ выехать на проживание в замок Орт. Несмотря на нежное присутствие Милли, удар был ужасен. Ян—Сальватор почувствовал себя побежденным, уничтоженным — конченым человеком. И не захандрил после этого вертикального падения скорее не от любви, а от ненависти. Вместе с Рудольфом — они часто тайно встречались, тот грыз удила в Вене — вступил в заговор против императора; это уже попахивало государственной изменой.

Кузены обратили свои взоры и надежды на Венгрию, постоянно находившуюся в полуреволюционном состоянии. Стали подстрекать венгров к восстанию, с тем чтобы в результате Рудольф увенчал голову венгерской короной, а Ян—Сальватор ограничился короной Австрии или выкроил для себя королевство Истрии и Долматии. Оба хотели создать федерацию, которая простиралась бы от озера Констанс до Эгейского моря.

Для них тайно заработали печатные станки Шепса, зароняя зерна в умы людей, поддерживая надежды. В это время Ян—Сальватор, ставший коммивояжером федерации, постоянно вращался вместе с Милли вне границ Австрии, налаживая контакты, помогая интеллигенции, заручаясь поддержкой. Он снова испытывал наслаждение жизнью — ведь все его надежды отныне стали вроде бы реальными. А потом… Зимним утром отголоски ужасной новости подняли бурю над озером Траунзее — озером первой любви, где Джанни и Милли остались встретить рождественские праздники. От этой новости эрцгерцог едва не умер: в Майерлинге Рудольф только что покончил с собой вместе с юной баронессой Ветсера — ее толкнула в его объятия несколько месяцев до того его кузина — интриганка графиня Лариш—Валлерзее.

Ян—Сальватор долго размышлял: что же произошло на самом деле? Действительно ли Рудольфа толкнула на этот безрассудный шаг любовь или раскрытый венгерский заговор вынудил принца покончить с собой из опасения, что у него в любой момент могут возникнуть серьезные неприятности… Дела в Венгрии стали такими опасными — не решился ли сын Франца Иосифа уступить судьбе одним лишь путем, который принесет ему победу над отцом… Или же дело Ветсеры лишь повод, алиби, призванное замаскировать настоящую трагедию уничтожения опасного заговорщика…

Так или иначе, жертвами выстрелов в Майерлинге стали четыре человека: когда прошел первый порыв отчаяния, Ян—Сальватор отреагировал столь же странно, сколько и непредсказуемо.

— Я больше не должен… не могу… никогда уж не сумею вести такую жизнь, как до этого! — сказал он Милли. — Я отрекаюсь от титула эрцгерцога, а также от титула Императорского Высочества. Не желаю больше быть честолюбивой марионеткой, вышедшим из моды манекеном, которым манипулирует кровавый старец! Хочу стать свободным человеком, согласовывать свои поступки только с собственной совестью и зависеть только от самого себя, иметь полную свободу мыслей и поступков. Отныне живу только на доходы от своего личного небольшого состояния и не стою императорской казне ни единого крейцера!

Милли не из тех, кто спорит, когда хозяин и господин уже принял решение. Спустя некоторое время, невзирая на мольбы своих близких, пришедших в ужас от возможных последствий его поступка, Ян—Сальватор написал императору письмо: сообщил в принятой уважительной форме о своем решении отказаться от титула, от положения, льгот и привилегий, с ним связанных, и стать простым подданным Австрии, под именем Иоганн Орт.

Слишком сильно пораженный смертью сына, чтобы испытывать малейшее снисхождение к этому бунтарю — частично возлагал на него вину за блуждания Рудольфа, — Франц Иосиф ответил на письмо указом, в котором пошел еще дальше: лишил бунтаря австрийского подданства и запретил проживание в границах империи.