И это он о хорошо протопленной удобной комнате в папском подворье! Дон Мигель бы обиделся, если бы не залившаяся слезами на его груди прелестная девушка.

- Я умру без твоей любви! - Лиин судорожно прижалась к груди Мигеля, обхватив его обеими руками.

Тот почувствовал, что у него дыхание перехватывает от боли при виде такого неподдельного горя. Он хорошо осознал в эту минуту, что проживи ещё хоть сотню лет, никто и никогда не будет любить его так искренне и безоглядно, но меньше всего на свете дону Мигелю хотелось подвергать опасности жизнь любимой, да ещё и младенца в её чреве.

- Дорогая,- покрыл он жаркими поцелуями её черноволосую головку,- но ведь в Авалон ты отправишься ни одна, с тобой будет наше дитя. И если ты действительно любишь меня, то сделаешь все, чтобы сохранить самое дорогое, что я смог тебе дать - новую жизнь.

- Мне удалось убедить Совет, что ты не виновата в происшедшем, и ты не будешь сурово наказана,- так же уговаривал плачущую девушку и Тео, подойдя совсем близко и опускаясь рядом с ней на кровать,- все согласились, что в создавшейся ситуации виноват Рауль. Ты не представляешь, сколько мне пришлось за эти дни пережить, сколько выдержать споров, конфликтов, обвинений, но главного я добился - ты можешь вернуться домой! Твоя дочь получит те же права, что и все остальные дети, рожденные от людей.

Голос Тео обладал успокаивающей и уверенной силой, и только тут до дона Мигеля дошло, что он далеко не так молод, как кажется. Склонившаяся ему на грудь Лиин внимательно слушала эльфа, хотя по её лицу по-прежнему бежали слезы.

- Приди в себя, дорогая, - Тео простер к ней руки и мягко потянул за талию к себе,- и дон Мигель и я, мы оба хотим тебе только добра. Пойми, граф любит тебя, и если ты умрешь у него на глазах, его сердце может не выдержать. Во имя вас всех - и тебя, и его, и вашего ребенка, нам пора уходить!

Дон Мигель с ужасом смотрел, как эльф отстраняет Лиин от него, крепко прижимая к себе. Как в безумном порыве, возлюбленная рванулась назад, но Тео держал её крепко.

- Итак, дорогая, пожелай графу всего хорошего, и уйдем!

Не смотря на весь драматизм ситуации дон Мигель изумился, услышав в голосе эльфа необычную жесткость и опасный металл. И только тут до него дошло, в каком отчаянии и тревоге он находился все эти дни, какая его снедала ревность и боль.

- Я хочу его поцеловать! - поникла в руках жениха раздавленная горем девушка.

- Вы достаточно нацеловались за эти дни,- отрезал эльф,- это лишнее...

Лиин с невыразимой тоской посмотрела на возлюбленного. Тот почувствовал, как у него мутнеет в глазах от желания вырвать её из чужих рук и вновь заключить в свои объятия, он даже протянул к ней ладони, но, увы, они уже нашли только пустоту....

Невыносимая боль заполонила все вокруг. Дону Мигелю показалось, что мир опустел и ему самому в нем, по сути дела, то же делать нечего, раз с ним рядом не будет этих глаз, этой любви, и света, который излучала Лиин. Де ла Верда не помнил, чтобы он так плакал даже в детстве. Он бил руками по опустевшей, ещё хранившей тепло возлюбленной подушке и рычал от боли.

Только сейчас он осознал, почему Том ушел от мира и почему предлагал ему оставить все как есть. наверное, он тоже постоянно носил в себе эту боль. Почему он тогда не послушался его, почему был так упрям? Ах да! Всё дело в Стефании...

Дон Мигель перестал бесноваться и замер, мрачно задумавшись. Зачем ему эта ставшая совершенно чужой женщина? Почему он с таким упрямством пытается её вернуть? Ничего их абсолютно не соединяло, кроме тех дней в Конствальце, да ещё вот этих жемчугов. Граф схватил лежащее у изголовья ожерелье, которое снял на ночь.