|
Да, все что происходило на людях, являлось игрой, данью необходимости, но был и другой уровень отношений, о котором сам Горбачев рассказал после смерти супруги: «Если сначала была молодая страсть, то потом добавились сотрудничество, дружба, когда мы друг другу могли сказать все. Мы оказались единомышленники во взглядах на жизнь». Если выдавалась свободная минута, они старались не расставаться. Походы на природу, непрерывные поездки по городам (особенно после переезда в Москву на работу в ЦК) и странам – уже в качестве первого лица государства – все это объединяло их внутренний мир, роднило, обогащало, дарило наслаждение общения. Они спешили жить и всегда ценили каждую прожитую минуту. Последнее совместное турне Горбачевы совершили в далекую Австралию – за месяц до того, как у Раисы Максимовны обнаружили неизлечимую болезнь, и за три до окончания ее земного пути. Но, слишком увлеченные жизнью, они не подозревали, что это уже элегия мягкой, задушевной осени перед расставанием навсегда, лирическое подведение итога в преддверии вечного сна…
Любовь, преломленная во времени
Слова Раисы Горбачевой, взятые для эпиграфа, полностью отражают ее внутреннее содержание как подруги и жены. Ее идеология зиждется, прежде всего, на таком основополагающем принципе, как признание традиционной роли женщины – верного друга и помощницы мужчины. Раиса проявила себя в экстремальных условиях, и это подтвердило ее надежность, способность реагировать на события с отвагой воина и гибкостью человека, привыкшего к испытаниям, умеющего брать на себя, возможно, самую сложную функцию – функцию поддержки. Когда реальная опасность угрожала не только жизни мужа и ей самой, но и их дочери, Раиса проявила завидные выдержку и хладнокровие, принявшись искать выход из ситуации вместе с супругом. Этот непростой эпизод в совместной жизни Горбачевых продемонстрировал лучшие качества семьи: внутреннюю силу, выдержку, верность. «Мир жен – это зеркальное отражение иерархии руководящих мужей, вдобавок с некоторыми женскими нюансами», – так описывал Горбачев жизнь на советском Олимпе через несколько лет после отставки. Конечно, они не могли быть вне правил; и ему, и Раисе приходилось играть, надевать неприятные маски ради достижения поставленной цели. Но как раз в силу неподдельного единства они казались иными, чужаками, вошедшими в дом без приглашения. Наверное, поэтому Михаил Горбачев с особой гордостью подчеркивал, что его жена по приезде в Москву первым делом восстановила свои научные связи и «сразу же включилась в знакомый ей мир научных дискуссий, симпозиумов, конференций, просто дружеских встреч». Этим он подчеркнул несхожесть Раисы с «кремлевскими женами», которые в большинстве своем оставались просто отвратными сплетницами, прячущимися за спинами высокопоставленных мужей. Никогда не были Горбачевы всерьез озабочены и бытовыми проблемами, как и любыми приобретениями материального характера. Материальное всегда затмевали более крупные цели. Они с самого начала вместе стали охотниками за крупной дичью, потому-то и достигли таких головокружительных высот во власти. В начале пути «быт» для послевоенного времени крайне изнуренной Советской страны казался приученным к терпению молодым людям вообще словом неуместным. Для народа, прибитого к земле сталинскими застенками, жизнь сама по себе уже казалась благом, невыдуманным раем. Михаила Горбачева, память которого сохранила такую экзотику, как сон с теленком, чтобы согреться, и Раю Титаренко, знающую шокирующие цивилизованного человека подробности жизни в передвижных теплушках, трудно было напугать темными декорациями советского семейного строительства. Зато детские эпизоды цвета плесени породили у целого поколения утробное желание двигаться к красивой, более яркой жизни, пропуская трудности, как воду сквозь пальцы. Для студенческой пары первого университета страны жить в разных комнатах общежития оказалось вполне приемлемо – никто не мечтал о житейских преференциях тотчас. |
