— Княжна Риолата Ридарета выехала в Роллайну, но вскоре вернулась на свой корабль, — прервала она больную подругу. — Дальше она послала своего второго помощника, который ее сопровождал. Он здесь. Если он не сошел с ума и ничего не напутал, то его капитанша обещала кому-то свою голову и сейчас везет ее в подарок, пока что еще на собственных плечах. Она просит ничего не говорить ее опекуну, князю Раладану. Через несколько недель она появится здесь, как было договорено, или пришлет за него выкуп. Саму себя в виде узнаваемых, но неопасных кусков.

У первой Жемчужины перестал болеть живот, но тут же заболела голова.

— Кажется, я умираю, — прошептала она. — Что за проклятый день…

— Не умирай. Сперва вытащи Эзену с того судилища, или как его там. Я не пойду, ибо лишь наделаю суматохи. Одним своим видом. Если королеву отвлекает от важных дел первая Жемчужина Дома, это может означать что угодно. Например, что у нее болит живот. Но если я — это означает, что был заговор, покушение, рушится королевство и скоро всему конец.

— Нет, — сказала Анесса, садясь на постели, из-за чего под прозрачной ночной сорочкой обрисовались симпатичные складки на больной части тела. — Есть разные дела и разные вассалы… Не гримасничай, дело княжны Ридареты — не единственное дело, которым заняты мысли королевы, и может, даже не самое важное. Зачем ей флот, если от королевства отделится Южный Дартан?

— Прямо так не отделится.

— Да? Стоит обидеть тех двоих, чей спор сейчас разрешает Эзена, и для этого появятся все основания, — язвительно, но и слегка сердито заметила Анесса, которая порой бывала сыта по горло подругой, не видевшей дальше кончика своего носа; верная «сука королевы» занималась ее безопасностью, выполняла особые миссии, но все остальное мало ее волновало. Впрочем, лишь благодаря этому была возможна дружба между двумя первыми Жемчужинами королевы, не соперничавшими ни на одном поле. — За каждым из них стоит двадцать других домов, а от родовых инициалов может сделаться плохо. Я не стану ее оттуда вытаскивать. Она сидит на троне, а на голове у нее корона… Ты сейчас к ней подойдешь? Я не пойду. Разве что если, как ты говоришь, был заговор, покушение, рушится королевство и скоро всему конец. В самом деле все настолько плохо?

— Ну… нет. Но что мне делать? Преследовать княжну? Она ведь отправилась куда-то морем, как я могу ее догнать? Может, лучше помчаться следом за Готахом, который, похоже, как раз сейчас подъезжает к своему дому? Мне нужно какое-то решение. Как можно быстрее, а лучше всего немедленно.

— Так прими это решение. Для чего ты, собственно, существуешь? Чтобы звенеть железом в коридорах, есть алебардщики.

— Хорошо, я могу решить, за кем последовать. А что с его высочеством Раладаном?

— С ним… — проговорила Анесса. — Не знаю, что там задумала княжна, но разума у нее и вправду ни на грош. Каким образом мы должны несколько недель обманывать ее отца? Силой его можно держать и без этого. Но если Эзена хочет чего-то добиться со своим союзом, о котором мечтает, то дорога к нему наверняка ведет не через мешок с разрубленной на части дочерью Раладана. «Мы ничего не хотели тебе говорить, господин, чтобы ты не беспокоился. Ты свободен, ваше благородие, поговорим теперь о флоте». Ай… — застонала Анесса, согнувшись и потирая живот. — Пойду к нему. Может, что-то посоветует… знает… ай… Где этот пират Ридареты?

— Здесь.

— Пусть придет сюда.

— Ты почти голая. Нет, он вовсе не симпатичный.

— Зато ты глупая. Пусть придет чуть попозже. Симпатичный или нет… ай…

Прибежала служанка с домашним платьем в руках и помогла умирающей Жемчужине одеться.