Я решил, что в последний раз можно.

Мы зашли в бар на Шоп-стрит.

Саттон сказал:

— Они делают прекрасный капучино.

Он оказался прав.

Даже давали итальянский шоколад отдельно. Саттон надкусил шоколад:

— Ммм… вкусно.

— Ешь мой.

— Точно? А то вроде как… нехорошо. — Он сунул руку в сумку, достал оттуда два мобильных телефона и один положил передо мной: — Это тебе. — Второй положил перед собой.

Я сказал:

— Мне не нужно.

— Нужно-нужно. Я купил их по дешевке. Они уже подсоединены. Я даже осмелился вписать свой номер в твой список. — Снова полез в сумку и достал оттуда небольшую картинку в рамке. Пирс Ниммо. — Не надо мне говорить, что картинка хороша. Я и так это знаю. Что она… дорого стоит. Меня теперь покупают коллекционеры.

Я не знал, как быть, потому пошел напролом:

— Я уезжаю.

— Господи, допей хотя бы кофе!

— Да нет, я уезжаю из Голуэя.

Похоже, он искренне удивился.

— И куда?

— В Лондон.

— Эта же помойная яма. А ты даже не пьешь. Как можно ехать туда на трезвую голову?

— Много дел…

— Что ты там будешь делать?

— Сниму жилье в Бейзуотере, поболтаюсь немного.

— И повесишься. Даю тебе неделю.

— Спасибо, что веришь в меня.

— А… Лондон… Господи!.. Когда?

— Через пять дней.

— Так мы выпьем на прощание или как?

— Конечно.

Я показал на мобильник и сказал:

— Я всегда могу позвонить тебе.

— Обязательно. Лучше ночью. Я плохо сплю.

— Да?

— А ты заснешь… с могилой этого парня под окном?

Я встал и сказал:

— Спасибо за подарки.

— Пожалуйста. Повесь эту картину в своей новой квартире. Господи!..

Когда я уходил, он все еще качал головой.

На Шоп-стрит было полно

          мимов

          жонглеров

          пожирателей огня.

Какой-то парень делал фигурки из кусков проволоки. За несколько минут получались удивительные вещи. Я спросил, не может ли он сделать кое-что особенное.

Он ответил:

— Все, кроме денег. — И через пять минут выполнил мою просьбу.

Я дал ему несколько фунтов и похвалил его:

— Вы очень талантливы.

— Скажите это художественному совету.

* * *

Однажды вы обретете уединение, к которому так давно стремились.

Не спрашивайте меня когда, где и как. В горах или в тюрьме, в пустыне или в концентрационном лагере. Это не имеет значения.

Поэтому не спрашивайте меня, я все равно не скажу. Вы не узнаете, пока не обретете его.

Я направился в больницу, и мне сняли гипс с пальцев. Посмотрел на них. Скрюченные и съежившиеся. Доктор дал мне маленький мяч и посоветовал:

— Сжимайте его почаще, постепенно функции пальцев восстановятся.

Медсестра не отводила от меня взгляда, и я спросил:

— В чем дело?

— Теперь вы сможете побриться.

Я пощупал бороду:

— Вам не нравится моя борода?

— Она вас старит.

— Я чувствую себя старым.

— Да ладно вам!.