Или, во всяком случае, вскоре после того, как приготовит себе чай и поджарит хлеб для утреннего завтрака.

Перечитав написанное в дневнике, она провела большую часть дня разговаривая с другими о возможных толкованиях отдельных фраз и предложений, а также об отправных точках, с которых нужно начать поиск. Однако они все читали одни и те же записи в дневнике, и у них не было никаких свежих идей, откуда начинать искать. Афенглу не могла отвязаться от мысли, что она что–то упустила, но никак не могла решить, что же именно.

День близился к своему завершению, когда она поднялась по длинной лестнице к помещениям, в которых размещались хроники друидов и находилось рабочее место Вустры. Коридор, ведущий к этим помещениям, уже окутали сумеречные тени, когда она добралась до них, поскольку солнце уже ушло далеко на запад и от него почти не было никакого света. Скоро из–за наступающей темноты начали зажигаться бездымные лампы, привнося более теплый вид этим помещениям, которые уже казались холодными и заброшенными.

Она почти дошла до дверей библиотека, когда заметила слабое мерцание ламп, которые, должно быть, уже зажег Вустра. Она постучалась и подождала ответа.

— Входи, — раздался откуда–то изнутри голос Вустры.

Он находился в глубине лабиринта комнат, в которых хранились документы друидов, роясь в целом ворохе бумаг и папок. Афенглу казалось, что здесь царит хаос, однако Вустру совершенно не беспокоил этот беспорядок. Он сидел, наклонившись, над своим рабочим столом и его голова была погружена в какой–то древний том; он даже не удосужился посмотреть на нее, когда эльфийка вошла.

— В чем дело?

Она присела на край скамьи, которая вся была завалена книгами, бумагами, свитами.

— Я просто хотела узнать, не нашел ли ты что–нибудь.

— Нет, не нашел. Во всяком случае, я не отчитываюсь перед тобой. Только перед Ард Рис.

Он сказал это так резко, что она опешила:

— Я только лишь спросила.

Она встала и направилась к выходу, и почти дошла до двери, когда Вустра окликнул ее:

— Афенглу, постой.

Она  развернулась. Его голова поднялась над книгой, в которую он зарылся, и на его худом лице проскользнуло раскаяние.

— Я ничего не имел в виду. Прошу прощения.

— Все  в  порядке. Я понимаю, что ты занят. Мне не стоило беспокоить тебя, когда ты занимаешься своими делами.

— Меня  беспокоишь  не  ты. А  что–то еще. Закрой  дверь. Вернись  и  присядь. У меня есть, что тебе сказать.

Заинтригованная, она поступила так, как он попросил, и снова оказалась на скамье.

— Что–то не так?

Узкое, худое лицо сморщилось:

— Что–нибудь всегда не так. Это беда нашего ордена. Или, наверное, всех орденов друидов. Всегда что–то не так. И обычно мы ничего не можем с этим поделать. Мы просто отодвигаем это в сторонку и надеемся на лучшее.

Вустра выглядел искренне расстроенным, но она не имела ни малейшего понятия, о чем он говорит:

— Нужно исправить что–то особенное?

Он покачал головой:

— Нет, нет. Просто  болтаю. Иногда я просто поражаюсь. Думаю, и ты тоже. Мы сталкиваемся с таким препятствиями, и у нас так мало поддержки в нашей работе. Ард Рис посвятила всю свою жизнь, чтобы помогать народам, а они едва об этом знают. Они просто хотят, чтобы она — да и все мы вместе с ней, — исчезли. Я мог бы быть всего лишь писцом, а не друидом, как все вы, но я принимаю ваши обязательства и ответственность, как свои собственные. В широком смысле, я стал одним из вас.

Афенглу нежно улыбнулась:

— Ты им и являешься, Вустра. С этим никто не спорит.