Только Господу Богу ведомо, какими мотивами я руководствовалась. Я думала, что знаю это, но теперь сильно засомневалась. Не потому ли я заставила Роджера разыскивать Джейлис, что это был единственный способ убедить Брианну? Допустим, мы вовремя ее отыщем, но мои слова найдут подтверждение лишь в том случае, если Джилиан удастся вернуться назад. А это означает ее смерть в огне.

Когда Джейлис Дункан была осуждена как ведьма, Джейми сказал мне: «Не горюй о ней, англичаночка, она – испорченная женщина». Но испорченная она или просто сумасшедшая, сейчас не имело значения. Могу ли я бросить ее одну и позволить идти навстречу своей судьбе? Все же когда-то она спасла мне жизнь. И кем бы она ни была – или будет, – я обязана попытаться спасти ей жизнь. И погубить Роджера? Есть ли у меня право вмешиваться?

«Это не вопрос права, англичаночка, – прозвучал в голове голос Джейми, в нем слышалось легкое недовольство. – Это вопрос долга, чести».

– Чести? – громко произнесла я. – А что это такое?

Официант с тарелкой в руках удивленно посмотрел на меня.

– Что? – спросил он.

– Ничего, – ответила я, совершенно не заботясь о том, что он обо мне подумает. – Принесите лучше сразу всю бутылку.

Я закончила свой ужин в окружении призраков. Потом, подкрепившись едой и вином, отодвинула в сторону пустую тарелку и открыла серую тетрадь Джилиан Эдгарс.

Блаженны уверовавшие…

Мои пальцы перебирали в карманах пальто мелкие монеты и прочую ерунду: кусочек какой-то ткани, огрызок карандаша, маленький резиновый шарик, оставленный на полу моего офиса малолетним пациентом. Подушечка большого пальца поглаживала края американского двадцатипятицентовика, выпуклую поверхность английского пенни и зубчатую бородку ключа от комнаты Джилиан Эдгарс, который я так и не вернула институту.

Перед тем как выехать, я снова пыталась дозвониться до Грега Эдгарса. Телефон звонил и звонил, но ответа не было.

Я вглядывалась в темное стекло окна рядом со мной, но не видела в нем ни своего отражения, ни массивных контуров каменных уступов, ни редких деревьев. Вместо этого перед глазами маячили ряды книг, аккуратно выстроившихся – точно аптекарские банки – на единственной полке крошечного кабинетика. А внизу тетрадь, исписанная мелким торопливым почерком, где в строгом порядке излагались выводы и заключения, вперемежку с мифами и научными фактами, почерпнутыми из легенд и бесед с учеными, и все было закручено на каких-то снах и мечтаниях. Любому случайному читателю это показалось бы какой-то заумной чепухой или, в лучшем случае, наброском романа с весьма надуманным сюжетом. Но я-то видела во всем этом глубоко продуманный, тщательно отработанный план.

Будто пародируя научную методику, первая часть тетради была озаглавлена «Наблюдения». В ней содержались разрозненные ссылки и сноски, крошечные чертежи и тщательно пронумерованные таблицы. «Положение Луны и Солнца в праздник костров» – так была озаглавлена одна таблица, под ней – более двухсот парных цифр. Такие же таблицы были сделаны для Хогманая, то есть кануна Нового года, дня летнего солнцестояния и Дня всех святых. Как раз завтра – один из древнейших праздников огня и солнца – Белтейн, праздник кельтских костров.

Центральная часть тетради называлась «Размышления». По крайней мере, тут есть какая-то система, раздраженно подумала я.