Брюс сидел на поваленном дереве, грыз орехи и вполголоса разговаривал с пони. Черный как смоль Уголек кротко и сочувственно пофыркивал, щипал траву, но иногда вскидывал плюшевую морду и самым натуральным образом кивал своему маленькому хозяину. При виде Лизы оба сделали вид, что ее не замечают.

Лиза села рядом с Брюсом и спрятала зябнущие руки в длинных рукавах. День сегодня выдался на редкость прохладный, не июльский, а, скорее, сентябрьский.

Некоторое время спустя Брюс молча протянул ей орех. Лиза кивком поблагодарила, взяла. Еще через пару секунд негромко спросила:

— Трудно кататься на пони?

— Неа. Он тихий.

— Ясно. А я смогу?

— Уголек — мой, но на конюшне есть еще пони. Хочешь — попроси дядю Мэтью, он тебе подберет.

— Кто такой дядя Мэтью?

— Конюх, естественно.

— Извини. Я еще не со всеми познакомилась.

— Конечно. Тебе же некогда.

— Брюс, почему ты злишься?

Он вдруг птицей слетел с дерева, встал перед Лизой, засверкал своими зелеными кошачьими глазами — только что не зашипел, как дикий котенок.

— Потому что я правильно не хотел уезжать! Потому что ты такая же, как все! И на самом деле я тебе не нужен. И Джону не нужен, никому!

— Это не так. Джон искал тебя, чтобы вернуть тебя в родной дом. Я поехала с тобой, чтобы тебе было не так одиноко на новом месте…

— И что дальше? Он меня вернул в этот самый дом и умотал на свои копания! А ты — ты приехала сюда, чтобы со своим Джоном спокойно…

— Брюс! Не произноси слов, о которых потом сам пожалеешь!

— Еще скажи, что я не знаю их значения! Все я прекрасно знаю! И то, от чего дети родятся, тоже знаю. И вот что я тебе скажу — вы с Джоном женитесь и родите ребеночка, а тогда наследником будет он, а совсем даже и не я!

Лиза ошалело смотрела на гневного, растрепанного Паршивца. Самой ей эта мысль могла прийти в голову только в страшном сне или горячке, но мальчик, судя по всему, достаточно давно и тяжело обдумывал подобную возможность.

— Мне плевать на графов и наследство, только вот я опять буду никому не нужный, сиротка из милости, а уж то, что все, даже тетка Агата — хотя она мировая бабка! — будут носиться с этим вашим младенцем… Да лучше мне было остаться в том приюте!!!

С этими словами Брюс отвернулся от Лизы, уткнулся в гриву Уголька и зарыдал.

Девушка неловко, бочком слезла с дерева и подошла к мальчику. Обнять не решилась — в таком состоянии Брюс явно мог ее оттолкнуть — и просто тронула рукой за плечо.

— Вот что. Ты опять оказался совсем, совершенно прав. Это — твоя история, а не моя. Я тебе обещаю вот что. Если ты все еще не против, то до конца лета я поживу в Касл-Мэноре. А потом уеду. И не будет никаких… Джонов и меня. И других детей. И графов, и наследников, и всей этой чуши.

Паршивец стремительно обернулся. В зеленых глазах горели сомнение, надежда, подозрение, неуверенность — все сразу. Парнишка явно сам не знал, что лучше…

— Лиза, ну почему все так? Ведь мы так здоровско жили в Батон-Руж. У нас все получалось.

— Да. Я жалею о том времени. Представляешь, это ведь было совсем недавно.

— Лиза… Ты, правда, не хочешь за него замуж?

Она набрала воздуха, чтобы объяснить: она очень любит Джона Брайтона и очень хочет жить с ним вместе, но, чтобы не расстраивать Брюса, готова отказаться и постараться устроить свою жизнь… А потом вдруг подумала — какого черта! Сколько она еще будет взваливать на этого малыша совершенно взрослые проблемы? Да, Паршивец Брюс даст фору любому взрослому, но он, тем не менее, ребенок, и заставлять его решать взрослые проблемы НЕЧЕСТНО!

Лиза спокойно и мягко улыбнулась, хотя внутри все разрывалось от боли.