— Расскажи нам сказку, — попросила Обиагели свою мать Угойе. Эту идею только что подал сестренке Нвафо.

— Рассказать вам сказку, когда вокруг гора грязной посуды?

Нвафо и Обиагели тотчас же взялись за работу. Они подхватили маленькую ступку, в которой мать толкла перец, отнесли ее на место и перевернули кверху дном, расставили на бамбуковой полке мелкую посуду. Угойе заменила тем временем догоревший фитиль в треногом светильнике новым, взяв его из пучка пропитанных пальмовым маслом фитилей в глиняном черепке.

Ужин, приготовленный Угойе, Эзеулу съел целиком. Это должно было бы наполнить радостью сердце любой женщины. Но в большом доме всегда найдется что-нибудь такое, что омрачит человеку радость. Угойе всякую радость омрачала ревность старшей жены ее мужа, Матефи. Что бы ни делала Угойе, ревнивая Матефи всегда находила, к чему придраться. Если Угойе стряпала незатейливые кушанья у себя в хижине, Матефи говорила, что она морит голодом своих детей, чтобы купить себе браслеты из слоновой кости; если же она резала петушка, как сегодня вечером, Матефи утверждала, что она угодничает, пытаясь снискать расположение их мужа. Разумеется, Матефи никогда не говорила ничего подобного ей в лицо, но рано или поздно все сплетни, которые она распускала, доходили до ушей Угойе. Вот и сегодня, когда Одаче поджаривал петушка на костре перед хижиной, Матефи прохаживалась взад и вперед, многозначительно покашливая.

Прибрав хижину, Нвафо и Обиагели расстелили циновку рядом с низенькой табуреткой, на которой сидела их мать, и расположились на ней.

— Какую же сказку вы хотите послушать?

— Онвуэро, — сказала Обиагели.

— Нет, — возразил Нвафо, — эту мы слышали много раз. Лучше расскажи нам о…

— Ладно, — перебила Обиагели, — расскажи нам об Энеке Нту-лукпе.

Угойе немного порылась в памяти и нашла то, что искала.

Жил-был мужчина, и имел он двух жен. У старшей жены было много детей, а у младшей — только один сын. Однажды отправился этот мужчина вместе со своей семьей работать в поле. А поле их находилось у самой границы между землей людей и землей духов. Всякий, кто приходил обрабатывать поля в этой местности, должен был поскорее убираться отсюда до захода солнца, потому что с наступлением темноты на поля приходили работать духи: они выращивали тут свой собственный призрачный ямс. (Обиагели подвинулась поближе к матери.)

Мужчина, его жёны и дети трудились в поле, покуда солнце не начало садиться. Тогда они быстро похватали свои мотыги, мачете и корзины и отправились восвояси. Но только они пришли домой, как сын младшей жены хватился своей дудки — оказывается, он ее на поле оставил; сейчас же, говорит, ворочусь за ней. Уж как просила его мать не ходить — он не слушал. Отец стращал его верной смертью — он опять не слушал. Устали они молить да упрашивать и отпустили его.

Перебрался он через семь рек, продрался через семь чащоб и вышел наконец к полю. Подходит ближе и видит: духи, согнувшись, копаются в земле, свой призрачный ямс сажают. (Обиагели вплотную придвинулась к матери.) Духи все до одного распрямили спины при его приближении и уставились на него сердитыми глазами.

— Та! Человеческий детеныш! — рявкнул главный среди духов. — Чего тебе, мальчик, надо? — Он говорил через нос. — Разве ты не слыхал, что в эту пору мы тут хозяева?

— Я пришел за дудкой — я забыл ее вон под тем засохшим деревом.

— За дудкой? А ты сможешь ее узнать?

Мальчик сказал «да». Тогда главный среди духов показал ему дудку, которая сверкала, как желтый металл.

— Вот эта?

Мальчик сказал «нет». Тогда дух показал ему другую дудку, которая сверкала белизной, как «орешки небесной воды».