Вспышка! Он вновь был стариком, и брёл по улицам родного Киева вместе с толпой оборванных людей, носивших белые шестиконечные звёзды. Впереди, у обочины, стояло двое солдат в чёрной форме.

–Куда этих, герр офицер? – подобострастно спросил Люций.

–В Бабий Яр, – усмехнулся Квинт, не отводя глаз от Мойше. И на сей раз времени понять – хватило, понять и умереть, умереть тысячи раз вместе с каждым, не родившимся на Земле ребёнком.

«Нет!!!» – закричал его разум. «Нет!!! Я хотел остановить смерть!!! Дать людям счастье!!!»

Смерть опустилась на колено и приподняла свой саван, желая взглянуть ему в лицо. Она дарила себя всем, не делая исключений; но сегодня, впервые за несчётные века, Смерть приняла иное решение.

Яркая вспышка опалила умирающий разум профессора Левинзона, и пришла темнота.

** **

В квартире было темно. Переступив порог, Мойше споткнулся о ведро, стоявшее у двери, и тяжело вздохнул. Со второй попытки нашарил выключатель.

Как всегда, электричества не было. На ощупь отыскав стол, профессор чиркнул спичкой и зажёг керосиновую лампу. Фитиль медленно, словно нехотя, налился светом.

Комната выглядела так же, как всегда. Железная кровать в углу, шкаф, стол, полка с книгами, кресло-качалка у окна, порченный молью плед. Старые часы на стене давно остановились, но денег на починку не было.

«Окно», подумал Мойше. «Надо было закрыть окно перед уходом»

Но он так не сделал, и теперь комнату заполняла отвратительная вонь: во дворе работала мусорная машина. Профессор вытащил из кармана полупустой балончик дешёвого дезодоранта и несколько раз прыснул в воздухе.

На столе стоял гранёный стакан. Рядом лежала пустая пачка валидола и тетрадь.

«Всё нормально», подумал Мойше. Сняв пальто, он повесил его на гвоздь у двери, вернулся к столу и, с кряхтением, опустился в кресло-качалку.

Посидел минут десять, немного отдохнул. Встав, Мойше ногой подтолкнул ведро к стене и открыл кран, торчавший над радиатором. Оттуда послышался хрип умирающей свиньи.

Профессор не удивился; для таких случаев за кроватью стояла кастрюля. С трудом опустившись на колени, он зачерпнул несвежую воду и уже собрался выпить, когда внезапно зазвонил телефон. От неожиданности Мойше уронил стакан.

«Кто бы это мог быть?»

Старый дисковый аппарат стоял на подоконнике, рядом с пустой банкой колы. Мойше несколько секунд колебался, брать ли трубку. Но телефон вновь издал требовательный звонок. Пришлось подчиниться.

–Квартира Левинзона.

–Профессор, вы?

«Ректор!» – Мойше вздрогнул.

–Да, Константин Витальевич?

–Вы сейчас свободны? Надо поговорить.

Мойше взглянул на часы.

–Уже поздно, Константин Витальевич...

–Это важно, профессор.

–Что-то случилось?

–Да, случилось. Час назад мне позвонил господин Вересов, и спрашивал, почему его сын получил тройку на экзамене физики.

Профессор Левинзон беспомощно потёр лоб.

–Константин Витальевич, но он же ничего не знает, как я могу поставить...

–Ничего не знает? А вы, Левинзон, знаете, как много господин Вересов сделал для нашего университета? Вы понимаете, что теперь нам можно забыть о финансировании нового...

Слова расплывались в сознании. «Так уже было однажды» – подумал Мойше, и на миг – всего на миг! – позволил себе помечтать, как замечательно было бы оказаться ректором, или хотя бы деканом. Он излечил бы университет от этих самоуверенных господских сынков, ввёл справедливые оценки для всех, установил равенство.