— Я не покраснела, это от напряжения.

— Ну, конечно же, — сказал он, и затем последовала такая серия кружений, что она вцепилась в него руками.

— Ваш муж делает какие-то знаки, хотя я не уверен, с кем он хочет поговорить, со мной или с вами.

У Кэтрин вдруг что-то екнуло внутри, но она не ответила.

Жиль был весьма любезен, когда они остановились перед ним после танца.

— Простите, моя дорогая, но я боюсь, что должен увести от вас ненадолго партнера. Мне нужно обсудить с ним кое-что в кабинете.

Это, должно быть, о мешочке с деньгами, но она вдруг испугалась чего-то другого. Встретившись с мужем взглядом, она предложила:

— Может быть, я пойду вместе с вами?

— О, я думаю, нет. Будет лучше, если мы поговорим как мужчина с мужчиной.

Краешком глаз она заметила, что Рован нахмурился. Она проигнорировала это, поскольку все внимание было на муже.

— Вы уверены во всем?

— Да, да, моя дорогая. Не волнуйся, если я не приду после, я хочу раньше лечь сегодня.

— Вы больны?

Жиль стоял бледный, с синими губами.

— Да, я нехорошо себя чувствую, несомненно, я что-то не то съел за обедом.

— Мне послать к вам Като?

— Не суетись, пожалуйста, Кэтрин. Я позвоню ему, когда он мне понадобится. А теперь займись гостями, — нетерпеливо ответил муж.

— Полагаю, да, — сказала она, почти теряя сознание и глядя, как они вдвоем шли к кабинету.

После того, как Жиль и его гость оставили компанию, вечер продолжался не более получаса. Один за другим все ушли в свои отдельные спальни. Она отдала Като и еще двум слугам, приводившим в порядок гостиную, какие-то приказания и быстро побежала вдоль холла, поднялась по ступенькам к кабинету Жиля, служившему еще и библиотекой.

Перед дверью она остановилась, подняв руку, чтобы постучать, опустила ее, затем сжала руки перед собой. Стиснув зубы, ненавидящим взглядом она смотрела на дверь. Но все-таки постучала по дереву и, взявшись за серебряную ручку, распахнула ее и вошла.

Жиль сидел за столом со стаканом бренди перед собой, с мертвенно-бледным лицом. Воротник его рубашки был мокрым от пота. Он так прижал руки к животу, словно он у него болел.

Рован был в дальнем конце кабинета. Он стоял спиной, рукой перебирая ткань оконных гардин, глядя куда-то в темноту. Когда Кэтрин вошла, он обернулся и встретился с ней взглядом, в котором еще ничего нельзя было прочитать.

Муж лихорадочно посмотрел на Кэтрин с удовлетворенной улыбкой, хотя рот его трясся.

— Входи, дорогая, — сказал он. — Ты будешь счастлива узнать результат нашего разговора. Ро-ван согласен.

Кэтрин так внезапно остановилась, что взмах ее юбки послал кринолин резко назад. Прошло какое-то время, прежде чем она смогла собраться с силами и вымолвить: «Нет!»

— Я уверяю тебя, что это так. Не думай, что соглашение нам далось легко. Но я провозглашаю победу.

Она тяжело дышала, стараясь взять себя в руки. Напряженным, бесцветным голосом произнесла: «Поздравляю».

— Спасибо. Я совершенно обессилел. Мне нужно лечь. В любом случае делать нечего, кроме того, как оставить вас двоих наедине.

Она, протестуя, открыла было рот, но не смогла вымолвить ни звука. Секунду спустя она оставила эту попытку: все, что необходимо сказать, нужно было говорить сразу.

Жиль с трудом поднялся и зашагал к двери. Взявшись за ручку, он помедлил, затем обернулся:

— Доброй ночи, моя дорогая.

Кэтрин не ответила. Через секунду дверь за ним закрылась.

Теперь она была лицом к лицу с человеком у окна.