Так дальше не могло продолжаться — Жиль Каслрай был очень даже не глупым человеком.

Но выход был. Только вся проблема в том, чтобы Кэтрин увидела в нем смысл. Если бы она захотела его выслушать и подумала о том, что он-то как раз и не будет иметь ни в чем преимущества.

Не в первый раз эгоизм и благоразумие пойдут рука об руку, не в первый раз мужчина попытается уговорить женщину сделать то, что он хочет, зная, что это не будет иметь ничего общего с благополучием их обоих.

Глава 12

Что-то в его поведении испугало Кэтрин в тот вечер. Он как будто принял какое-то решение, придавшее уверенность чертам его лица, сердцу, а может быть, и душе. Во время обеда она сидела напротив и из-под ресниц наблюдала за ним. Ей очень хотелось спросить, что случилось, но что-то удерживало. Нет, не страх, а подозрение, от которого ей было не по себе, подсказывало ей, чем он был встревожен.

Это была она. Из-за нее он попал в ловушку и был впутан в странную аферу. Из-за нее его могли изувечить и лишить жизни. Ему надоело ее постоянное присутствие, из-за чего он был лишен возможности побыть в одиночестве. Ему хотелось бы избавиться от нее и уехать из Аркадии, но несвобода действий подняла в нем волну раздражения, за что, конечно, его нельзя винить, но и спрашивать об этом она ни за что не станет. Ей не хотелось слушать его объяснения, а правду он, конечно, ей не скажет.

Рован кончил обедать, откинулся в кресле, ел орехи, запивая их бургундским. Огонь камина отражался в его фужере. Время от времени он поглядывал на нее: ее лицо, плечи, вырез ночной сорочки, волосы, падавшие на мягкую шерстяную шаль. Он таинственно смотрел на нее своими темными глазами, увлеченный мыслями, казалось, требовавшими его полного внимания.

Кэтрин очень хотела, чтобы он хоть что-то произнес, и сама пыталась придумать какую-нибудь тему для разговора, чтобы снять напряжение, сковавшее их обоих. Сначала он крошил своими сильными руками орехи, треск которых бросал ее в дрожь, потом уставился немигающими глазами на растущую гору скорлупы. Тишину нарушал только треск дров в камине и щелканье орехов. Ей вдруг захотелось вскочить и убежать из комнаты, но она только позволила себе поднять на него глаза.

Рован допил вино, поставил стакан, собрал шелуху со стола и бросил ее в огонь.

— Если так и дальше будет продолжаться, то мы к их приезду или станем идиотами, или убьем друг друга, — напряженно произнес он.

— Мне кажется естественным, что мы должны раздражать друг друга.

— Раздражать? Вы интригуете меня, я благоговею перед вашим самообладанием. Ваша уклончивость, не говоря уже о вашей нежной, как жемчуг, коже, доводит меня до сумасшествия. Но вы не раздражаете меня.

Конечно, из-за их заточения в башне он дошел до точки. Она сказала:

— Нужно потерпеть еще только несколько дней.

— Слишком много. Для женщины и мужчины, запертых вместе в состоянии, близком к совершенно раздетому, — это дьвольское испытание для нервов и воли.

— Так и задумывалось.

Он горько улыбнулся.

— Кругом рай: тут и предательство, и рождение ребенка, и в конце запланированное наказание. Да. Расскажите-ка мне еще раз, почему мы должны следовать нашему заговору, задуманной мести?

Наверное, он выпил лишнего за обедом, а она не заметила. Кэтрин положила вилку, вытерла рот салфеткой и сложила руки на столе.

— Что вы такое говорите? — спросила она, поджав губы.

Он долго рассматривал ее, прежде чем ответить.

— Цель всей этой шарады, с точки зрения вашего мужа, — наследник. Ради нее он разрешает вам тщательно контролируемый эпизод неверности с мужчиной, которого он сам выбрал. Нет, не разрешает, он настаивает на этом. Вы скажете, что он заслуживает того, чтобы быть разочарованным?

— Это мое окончательное решение. — Кэтрин крепче сжала руки.