– А ты бы хотел их увидеть и спокойно жить в Москве? – спросил стрельца кардинал. – Ты хотел бы, чтобы твой отец нашел для тебя жену в среде стрельцов, из которой ты сам вышел? Ведь потомственный стремянного полка стрелец также должен породить новых стрельцов? Так я все понял?

– Так. И мой батька, и мой дед были государева полка стрельцами. И я стал стрельцом.

– И чего бы ты мог достичь, служа в своем стремянном полку?

Федор не понял вопроса иезуита.

– Чего достигли твои дед и отец? – снова спросил кардинал. – Стали ли они великими людьми в Московском государстве?

– Нет. Да и на что им сие? Близ царя близ смерти, как у нас говорят. Они спокойно живут, и достаток у нас, и не голодали.

– И ты был бы доволен такой жизнью? Тебе того скромного достатка бы хватило?

– Богатство от беса, как у нас говорят, – ответил Мятелев.

– А я не о богатстве тебе говорю, Федор. Такая жизнь просто скучна. Сплошная череда серых однообразных дней, лишь иногда озаряемая яркими событиями, типа рождения ребенка. А есть и иная жизнь. Где ярких событий гораздо больше, чем серых будней. Но большинство людей вынуждены довольствоваться малым, и лишь избранные получают возможность жить, а не прозябать. Хотя, по правде сказать, многие прозябанием весьма довольны.

Федор задумался. Этот кардинал словно в самую его душу сумел заглянуть. Ведь попав на войну, он всегда стремился отличиться, и всегда лез в самое опасное место. Он хотел поймать судьбу за чуб и хотел стать её баловнем!

Разве не он отказался жениться на дочери сотника, которую сосватал ему отец? Разве не он говорил, что и сам без женитьбы достигнет такого поста в государевом полку. Разве не он стремился повидать мир? Разве не тесно было ему в отцовском доме с его строгими правилами и уставом? Разве радовался он стрелецким будням в Москве, получая зуботычины от сотника?

– Вот видишь, Федор, – продолжил кардинал. – В глубине души ты сам выбрал бы лучший жребий. И судьба пошла тебе навстречу. Случилась война, и ты с радостью отправился воевать, желая вырваться из тех самых серых будней. Твои воеводы дали тебе опасное задание, и ты с радостью взялся за него. Еще бы! Ты получил возможность на время вырваться из той рутины, в которой был до сих пор. Ты стал иным человеком, и получил возможность посмотреть новые земли. На своем пути тебе попался я. А я бывал в кабинетах папы римского и многих королей и принцев. Это ли не удача для стремянного стрельца?

– Но я православный, падре. И не сменю веру отцов и дедов.

– О! Снова русские о своем. Как у вас говорят, а вшивый о бане. Так? Слушай же меня, Федор. Вера, в том смысле, который ты вкладываешь в это слово, вообще, пустой звук. Католики, и православные, и лютеране веруют во Христа. И какая разница, на какую икону молиться и как креститься? Пусть отцы церкви доказывают друг другу, что именно они правильно чтут бога. А истинный бог – он в сердце человеческом. Он в его поступках и мыслях. Вот ты переспал с девицей Мартой и тем самым нарушил одну из заповедей Христа – не прелюбодействуй. И что с того, что ты православный? Чем твой грех меньше, чем грех католика в такой же ситуации? Скажи?

– То было, – согласился Федор. – То истина, падре. Но совсем околдовала меня проклятая полячка. Красива она чертовка.

– И что с того? А разве ваша вера не учит: противостаньте диаволу и побежит от вас! Разве нет?

– То так, падре. Так и попы говорят.

– Значит, ты грешен? Тогда почему рассуждаешь об истинности веры?

– Есть большой грех, а есть малый.