— Не повезло тебе, а вот не более как седмицу али поменее чуть хороших лошадей продавали.

— И что, всех продали?

— Не всех, хотя цену и не ломили.

— Так, может, продавца укажешь? Если лошади не все проданы, я у него одну для себя куплю.

— Может, и купишь, только он не в городе живет: башкир он, недалече, в Лисках проедается.

— Как звать-то его?

— Равиль, да в деревне его все знают, спросишь — покажут.

— Ну спасибо тебе, добрый человек, желаю удачи.

Я отправился по дороге в Лиски — даже поесть забыл, хотя день уже клонился к вечеру. Меня гнал вперед азарт. Взять этих гадов, отомстить за стрельцов и вернуть казну — вот чего я жаждал!

В Лисках мне сразу показали дом Равиля. На стук в ворота вышел… ну вылитый татарин. Я чуть за саблю не схватился, увидев его. Ну это еще впереди. Раскосые глаза смотрели настороженно — нехорошие глаза, оценивающие. Поздоровавшись, я сказал, что меня направили добрые люди, коней купить. Заслышав про коней, Равиль заулыбался. Как же, покупатель сам домой пришел. Башкир взглянул на мои запыленные сапоги, понимающе ухмыльнулся.

— Это я мигом, подожди.

Равиль ушел на задний двор и через пару минут вышел с отличным конем. Не крестьянской лошадкой, привыкшей к тяжелой ежедневной работе — пахать, телегу возить, с шеей, потертой хомутом. Нет, это был верховой конь, высокий, статный.

— Смотри, хороший конь.

— Вижу. Мне бы еще таких три-четыре. — А цену знаешь?

— Назови, поторгуемся.

— Три рубля серебром.

Цена даже меньше, чем на торгу. Понятно, улики побыстрее ликвидировать хочет.

— Дома у меня сейчас нет, приходи завтра с утра — товар будет, — добавил Равиль.

Я сделал вид, что обрадовался, пообещал зайти завтра и в знак серьезности намерений оставил задаток. Нашел ночлег через два дома и устроился на сеновале. Отсюда отлично был виден дом Равиля. Начало темнеть, и я забеспокоился — как наблюдать за ним ночью?

Тут в тишине хлопнула калитка, и на дороге я увидел Равиля. Он осмотрелся, пошел по улице. Я спустился с сеновала и последовал за ним. Шел осторожно, стараясь не наступить в темноте на какую-нибудь ветку, но татарин не оглядывался — пер вперед, как танк. Похоже, что о конспирации он и понятия не имел.

Напевая что-то тягучее, башкирское, он вышел из деревни. Интересно, куда же он направился? Равиль шел по дороге уверенно, не оглядываясь. Видимо, дорогу знал до последней колдобины, так как и в темноте шел быстро. Вот и следующая деревенька — небольшая, в три дома. Башкир подошел к крайнему дому, стукнул три раза и через паузу — еще два. А стук-то условный — никак, к сообщнику пришел. Я остановился, а потом подполз поближе к избе.

Вышел хозяин.

— Это я, Равиль.

— Чего принесло ночью?

— Покупатель на коней объявился, из города пришел.

— Чего хочет?

— Просил трех-четырех коней. У меня же только один, ты знаешь.

— Утром пригоню, ежели сейчас — вся деревня услышит. А что, при деньгах покупатель?

— При деньгах, задаток мне оставил.

— Может, его того?! — Хозяин дома чиркнул по шее. — Да денежки и забрать? А лошадей на торг отгоним.

— Я не против. Он один, через два дома от меня ночевать устроился — я посмотрел.

— Вот завтра его и прикончи в конюшне, только во дворе не наследи, не как в прошлый раз.

Попрощавшись, Равиль отправился к себе в деревню, в лесу стал распевать во все горло веселую песню на башкирском. Языка я не знал, но то, что веселая — было и так понятно.