Изменить размер шрифта - +

— Теперь нагружайте, — скомандовал я.

— Сколько грузить?

— Вес четырех лошадей, телег с грузом, два десятка человек.

— Это считать надо.

Сергуня уселся считать, я считал отдельно. Получалось где-то четыре тонны, или двести пудов. Я распорядился грузить все двести пятьдесят.

— Помилуй бог, у меня столько груза нету. На каждой верфи были мешки с песком весом три пуда — для загрузки судов и проверки остойчивости. Мы покидали все мешки, и для полного веса на палубу взошли десять человек. Паром просел, но чувствовалось, что он может принять и вдвое больше. Вот теперь я отсчитал деньги и попросил за отдельную плату перегнать его к причалу.

За работу взялись четверо мужиков с длинными шестами. Отталкиваясь ими от неглубокого дна, они медленно передвигали паром по воде. Течение реки помогало движению. Я шел по берегу.

Перегон занял почти полдня, пока не ошвартовали паром у причала. Собралась толпа любопытствующих, в том числе и лодочники. Никто не подозревал для себя худого, не понимая, что паром — злейший их конкурент.

На следующий день я нанял постоянную команду, прикупил двух лошадей, привез с торга специально заказанный толстый и длинный канат, который мы с трудом протянули между берегами. Рабочие запрягли лошадей — они стали крутить барабан, ходя кругами, и канат наматывался на барабан. Паром дрогнул и отошел от причала. За полчаса он достиг другого берега. Все, ура! Заработало! Я был горд собой.

Назавтра начали грузовые перевозки. Возчики сначала с опаской заводили коней с телегами на паром, но быстро освоились. Плату я брал небольшую, и вскоре к причалам по обе стороны реки выстроилась очередь из подвод.

Поначалу не все шло гладко, иногда обрывался канат, но постепенно все отладили — рабочие даже притащили бочку дегтя и обильно смазали оба барабана. Переправа стала проходить быстрее. Конечно, приходилось вынужденно прерывать работу, когда шло судно. Тогда паром пришвартовывали у причала, барабан слегка отматывали назад и канат опускали в воду — судно проходило над ним.

Так мне удалось решить вопрос с деньгами — мера сколь вынужденная, столь и необходимая. Каждый день работы парома приносил прибыль, и можно было не беспокоиться о хлебе насущном.

А через неделю у меня произошла интересная встреча.

Было воскресенье, мы с Леной пошли в церковь отстоять заутреню. Еще во время службы я обратил внимание, как из боковой двери дьяк показывает на меня кому-то в глубине темного коридора. Я не придал значения: может, пригрезилось, помстилось, может быть, и не на меня показывали — в церкви парода было много. А выходя со службы под малиновый перезвон колоколов, я на минутку приостановился на ступеньках. Тут меня и взял под локоток монах. Все честь по чести — клобук, ряса черная, крест нагрудный — серебряный, большой, сам опоясан веревкой.

— Не ты ли будешь Юрий, назвавший себя Георгием? — Я и есть. А что за надобность?

— Разговор есть, не для всех.

Я попросил Лену не ждать меня и, обиженно поджав губки, она пошла с другими женщинами. Мы отошли в сторонку.

— Знаком ли ты с отцом Никодимом?

Мне сразу припомнилась эпопея, когда мы с Петром оборонялись в монастыре от непонятной шайки, где я взорвал бочонок пороха. Учуял тогда настоятель монастыря, что я — человек не этого времени, и мне пришлось показать ему некоторые мои способности. Как недавно это было и как давно…

— Конечно, помню хорошо, благодарю за напоминание. Жив ли отец Никодим?

— Жив, хворает только сильно.

— Не передавал ли весточку или привет мне? Монах смутился.

— Нет, виделись мы с ним уже давно, более года тому.

— А что привело вас ко мне?

— Длинный рассказ мой, может быть — присядем?

Мы обошли собор, присели на скамейку, и монах поведал мне, что когда-то он служил простым монахом в епархии отца Никодима, однако же был замечен и переведен сюда, в Печерский монастырь.

Быстрый переход