Стараясь держать ровную скорость, Петр взлетал выше и выше. Первое же облако укрыло его от возможных глаз. Находящийся на посту амо приятельски кивнул.

- Можно поздравить?

Петр печально качнул головой. Лицо стража посуровело.

- Сегодня у всех непруха. Ты уже восьмой.

Петр хотел помянуть про юнца, застрелившего самку, но сил шевелить губами не было. Вместо этого он включил форсаж, одним махом вынырнув из облачной вязи. Земля, качнувшись, понеслась от него, все более округляясь по горизонту, из плоскости мало-помалу превращаясь в шар. Ладонь правой руки Петр положил себе на грудь. Так было легче переносить боль.

***

Старый Рума не поленился лично спуститься к нему. Не забыл еще, что некогда вместе сиживали на ветках, выцеливали из луков и арбалетов дичь. От завивки Петр отказался, но против массажа протестовать не стал. Вкупе с болеутоляющим волшебные пальцы опытного мастера сделали свое дело. Из салона он вышел значительно посвежевшим. Если бы не легкое нытье в левой грудине, все бы ничего. Во всяком случае теперь можно было смело поворачивать на склад - обновить запас стрел, а может, и присмотреть оружие помощнее. Впервые Петр не испытывал угрызений совести по поводу таких мыслей. Возможная замена лука на какую-нибудь автоматику больше не смущала.

Не раз и не два по дороге он присаживался на воздушные облакоподобные скамеечки, под язык бросал желтые таблетки райского элексента. Не слишком мужественно, однако не в его положении бравировать тем, чего нет. В третьем по счету облаке Петр обнаружил компанию в лице такого же воина подранка. Темный истертый пояс, шрам на лбу, сильные руки и усталые глаза - все выдавало в амо такого же бедолагу охотника. Запах, разумеется, соответствующий - крепкая медовуха, элексент и ароматная горечь кедра. Они ничего не сказали друг другу, лишь обменялись дружескими кивками. Все было ясно без слов. Общая судьба, общие неудачи, а в будущем - общие болезни...

Уже приближаясь к зданию склада, Петр услышал гам и шум. Обычно тихое и спокойное место на этот раз было заполнено оживленными толпами амо. Петр приостановился у ворот, недоуменно сдвинул брови. Колонной, распевающей маршевые песни, мимо прошагала рота юнкеров. Юнцы, желтоволосые и пухлогубые, еще не ходили вниз и посему на мир глядели бедово, а глотки драли, как земные дрозды. Петр насмешливо скривился. Кое-кто из этих молодцев еще посасывал резиновую пустышку. Удивительно, но ныне и это стало нормальным. Никто и не думал смеяться над великовозрастными любителями сосок. Старикам оставалось только крякать: о, времена, о, нравы!

Пройдя на склад, Петр с печалью пронаблюдал, как те же пухлогубые стрелки без колебаний переходят к полках с многосложной оптикой и стальными воронеными стволами. На стеллажи с пращами и луками никто из юнцов даже не глядел. Вот они последствия прогресса! В старые времена, если верить скрижалям, на гамонов выходили с легкой рогатиной и кинжалом. Притиснул к земле, сделал стремительный выпад - и победа! Вот были амо! Мужественные, без серебристой примеси. Настоящие тореадоры!..

Не желая топтаться рядом с юнцами, Петр отправился дальше.

- Подыскиваете что-нибудь компактное? - начальник склада, колченогий крепыш с изуродованной ступней, поднялся из-за стойки, шагнул навстречу. Глаза умные - вприщур, на смуглой груди - ожерелье из нескольких десятков каменных кругляшей. Каждый кругляш - пораженный гамон. Невольно сравнив собственный боевой счет с коллекцией этого снайпера, Петр почтительно кивнул:

- Надо, знаете ли, попробовать...

- Бросьте, - радушно прогудел кладовщик. - Старого вояку издалека видать. И нечего тут стесняться. Если даже Совет разрешил, почему и не попробовать в самом деле? Гамоны нынче злые пошли, на стрелы практически не реагируют. Да вы это лучше меня знаете. Вам ведь, кажется, не повезло? Когда последний раз ходили вниз? Вчера?

- Сегодня.