Жил он на пятом, последнем этаже. «Твой дом был под самой крышей – там немного ближе до звезд…» Слова из песни как нельзя более отражали привычки Александра – он любил, когда никто не топает по потолку, любил находиться выше всех. Дом стоял на склоне высокого холма, поэтому из окна был великолепный вид на добрую половину города и лес за ним. В принципе, из-за этого раздолья Александр и оставался все еще жить в родном городе, а в Москву, Питер и прочие города ездил «на гастроли», маскируя это под деловые поездки. У себя работал довольно редко, не чаще раза в год. Гадить там, где живешь, не стоило, и тот, кто сообщал ему о заказах, прекрасно это понимал. Он был осторожен и умен, бывший тренер по стрельбе, а ныне важная шишка в мэрии. Николаич повидал в жизни многое, и сложившаяся ситуация его вполне устраивала, равно как и роль посредника, имевшего свой немалый процент с каждого трупа, оставленного Призраком. Возможно, кстати, крутил он дела не только с Призраком, но Александр во все, что его не касалось, благоразумно не лез. Меньше знаешь – крепче спишь, вот так-то.

Зайдя в паршиво освещенный подъезд хрущевки, Александр поднялся к себе, на ощупь (опять лампу пацаны соседа-алкоголика разбили, поганцы!) открыл тяжелую железную дверь и принюхался. Н-да, с последней своей пассией он явно ошибся. Нет, так-то девочка была что надо, только обожала духи с тяжелым, сладким запахом, а Александр мог похвастаться великолепным обонянием. Снял он ее в клубе, где после четвертой рюмки многие чувства притуплялись, запах же в полной мере ощутил уже наутро. Аж голова заболела тогда. Думал, за те три дня, что он здесь не был, выветрится, оказалось – хрен. Теперь только и оставалось перетерпеть.

Хотя нет, зачем терпеть, если можно все исправить? Александр пошел на кухню, выудил из недр шкафа здоровенную банку «Нескафе». Гадкий кофе, чего уж там, но для сельской местности сойдет – он его держал в качестве НЗ на случай, если по какой-то причине не будет возможности купить нормальный. Выудил несколько пиал, сыпанул в них по паре столовых ложек коричневого порошка и расставил в комнатах и на кухне, после чего снова отправился в ванную, набирать ее, правда, не стал, просто принял горячий душ. Когда спустя полчаса он вышел, запаха духов не было и в помине, зато запах кофе распространился по всей квартире. Вот так-то, кофе запахи поглощает неплохо, а что дает взамен свой – так это нормально, он хоть пахнет приятно.

Кстати, о птичках. В том клубе Александра не любили, но уважали – он по запаху отличал поддельный алкоголь от фирменного. В результате пары разговоров на повышенных тонах, нескольких угроз и одной побитой морды они пришли к джентльменскому соглашению – ему наливали только настоящие напитки, а он, в свою очередь, не сообщал остальным, какую гадость они пьют. Теперь Александр мог прийти в этот клуб даже с насморком – проблем не было уже с полгода.

А девицу ту (кстати, как ее звали-то?) развезло, надо сказать, как раз от того, что ее коктейль смешали из чего угодно, только не из того, что положено. Ну и ладно, проехали.

То ли от запаха, то ли еще от чего Колобанова тут же пробило на пожрать. Сунувшись в холодильник, он с неудовольствием отметил, что ветчина, якобы качественная, за три дня превратилась черт-те во что. Зато яйца вроде бы оказались в норме, да и старое доброе сало в морозильнике ждало своего часа, равно как и мгновенно запотевшая бутылка водки.